Изяслав
Шрифт:
Так или иначе, зло было очевидно.
— Ты, воевода, старше всех нас, — сказал Варяжко, — потому советуй, что нам делать?
— Трудно теперь советовать! — отвечал задумчиво воевода.
— Не поискать ли нам нового князя? Послать, что ли, к Святославу или Всеволоду?
— Этого никак нельзя, — решительно заявил воевода, — князья станут тягаться, кому из них принадлежит великокняжеский стол и поместья, а наши чубы будут трещать. Думаете, новый князь будет лучше? К тому же Изяслав не уступит Святославу, как не уступил и Всеславу…
— Хорошо сказано!.. Князья будут спорить между собою, а наша шкура будет трещать. — Варяжко нетерпеливо махнул рукою. — Все вы хорошо говорите, но ничего не советуете!.. Говори ты! — прибавил он, обращаясь к воеводе.
— Мой совет, — отвечал Коснячко, — покориться Изяславу и принять его в город. Из всех зол надо выбирать меньшее… Не всегда он будет окаянным… Может, когда и опомнится… Если бы мы были убеждены, что другой князь будет лучше, то, разумеется, можно было бы и поискать, но…
Голос рассудка превозмог.
— И в самом деле, может, он окажется сговорчивее, — отозвались голоса.
— Отомстит, непременно отомстит! — закричали из толпы. — И вырежет всех, кто освобождал Всеслава… Достанется виноватым и невиноватым!
— А лучше ли будет, если он силою возьмёт город, разорит всё, сожжёт и уничтожит?
— Никогда не дождаться ему того! — крикнули грозно несколько человек. — Мы будем защищаться!.. А вздумает мстить, сами сожжём город и уйдём в Грецию, пусть тогда княжит на пепелище…
Эти слова понравились киевлянам.
На общем совете решено было идти к Изяславу с повинною. Во главе посольства стал Варяжко, а так как времени нельзя было терять, послы уже на следующее утро отправились в лагерь под Белгород.
Ещё не доезжая до города, издали увидели лагеря Изяслава и Болеслава, расположенные на берегу Ирпени под защитою небольшого леса. Послов тоже увидели издалека, и едва они приблизились к лесу, как стража, стоявшая в цепи, дала знать в лагерь. Там подумали, что киевляне выехали на разведку, так как в лагере ещё не знали о бегстве Всеслава с дружиною. Однако кое-кто догадывался, что это посольство.
Стража задержала послов в цепи до прибытия усиленного отряда, который и конвоировал их в лагерь.
Послы просили свидания с Изяславом и королём польским.
Их отвели в шатёр, в котором, кроме Изяслава и короля, находился старший сын киевского князя, Мстислав.
В палатке стоял на козлах сосновый стол, привезённый из Польши, который по надобности складывался и раскладывался; на земле были разостланы медвежьи шкуры; на них лежали сёдла, прикрытые войлоками, служившими вместо подушек. На скамьях лежали тяжёлые кирасы, шлемы, кольчуги и панцири.
Когда послы вошли в шатёр, окружённый стражниками и отроками, одетыми по-мадьярски, они низко поклонились сидевшим у стола. В одном из сидевших они узнали Изяслава; другой был молодым человеком не более двадцати двух или двадцати трёх лет, со смуглым загоревшим
В ответ на глубокий поклон послов он спокойно кивнул головою, проницательно посмотрел на них и ждал, что они скажут.
Изяслав окинул их взглядом победителя, и ироническая улыбка мелькнула на его лице, как-то особенно зашевелились рыжие усы.
Послы молча остановились.
— Это польский король Болеслав, — сказал Изяслав, мотнув головою в сторону короля. — Господь прислал его мне, чтобы доискаться правды.
Послы поклонились королю.
— Всё в руце Божьей, милостивый княже! — отвечали они.
— Разумеется, — сказал князь, улыбаясь, — но с какою вестью прислали вас киевляне? — Голос его звучал строго.
Варяжко сделал шаг вперёд.
— Милостивый князь, — начал он, — киевляне приносят тебе повинную… корятся тебе… просят вернуться в твою отчину… Сядь на стол и княжи нами по-прежнему.
На лице Изяслава появилась довольная улыбка.
— Поздненько вы пришли просить прощения… Я ведь знаю, Всеслав хотел отнять мой престол, ему всегда всего мало. Я уж не раз побеждал его, одолею и теперь, потому что король польский поддержит меня против него.
— Милостивый княже, — отвечал Варяжко, — у тебя нет более неприятеля… Всеслав с дружиной своей убежал в Полоцк.
Изяслав широко раскрыл глаза.
— Бежал! — с удивлением воскликнул он и посмотрел на Болеслава, как бы спрашивая взглядом, что теперь делать.
Король не сказал ни слова и ни одним движением не выдал своего удивления, точно он ожидал этого бегства. Он внимательно слушал послов, не сводя с них своего проницательного взгляда.
— Да, бежал, милостивый княже! — повторил Варяжко. — Теперь уж нет врага, а потому не иди силою на Киев и не разоряй города твоего отца.
Эта покорность усилила высокомерие Изяслава.
— Вот, теперь вы сами видите, до чего довёл вас народ и ваше вече! Только зря волнуетесь, кричите — ничего хорошего не выходит… Как покажется на Лыбеди половец, вы говорите, что вас грабят, а князь не защищает. Вы освобождаете из заточения тех, кто смущает спокойствие Руси, и заставляете князей, спокон веков сидящих на дедовских столах, обращаться за помощью к дальним родственникам, а потом кланяетесь и просите: не разоряй города твоего отца! Почему же народ не защищает вас от половцев? Почему вас не защищает тот, кого вы освободили и посадили на великокняжеский стол?