К-9: Ученик. Учитель
Шрифт:
Давно забытый страх поднялся из глубин, ударил пламенем по щекам, заставил уставиться в пол и все же отступить. Впервые за многие-многие годы отступить перед кем-то. Слова дезертировали прочь, оставив горячую пустоту. Что он скажет сейчас? Что скажут ему? Как Джей вообще посмел сунуться сюда после всего, что успел натворить? Его не примут. Больше никогда и нигде не примут – слишком много боли принес за собой. И слишком много сделал ошибок, которые уже не исправить.
Что-то с пронзительным звоном упало на каменную мостовую. Разлетелось стеклом. Растеклось по гладкой
Джей не выдержал, зажмурился, шарахнулся еще назад, чудом не влетел в Хаука. Тут же замер, не смея поднять глаза. Он не хотел видеть перекошенного от ярости лица, слышать знакомый голос. Слишком боялся увидеть себя чужаком. Тонущее в незнакомой панике сознание едва достиг обеспокоенный вопрос Хаука.
А потом все исчезло.
Растворилось в тепле, в давно забытом чувстве защиты. Той самой, от которой каждый раз так глупо отбрыкивалась упрямая гордость.
– Что же ты так долго, малыш?
Дэрри обнимал слишком крепко. Рана наверняка опять откроется, наверняка опять возмутится тупой пульсирующей болью и кровью. Но сейчас в той пустоте, с которой Джей напрасно пытался справиться столько лет, наконец зазвучал чей-то голос.
Родной.
Настоящий.
И Джей отпустил себя. Выдохнул. Разжал судорожно сжатые кулаки. Впервые за долгие-долгие-долгие годы без раздумий доверился кому-то, кроме себя самого.
– Дэрри, я…
– Знаю, ты опять наделал глупостей. Я тут читал про Ферро… Чем ты только думал, Джереми Расселл? Надо было идти сюда. Сразу.
Голос звучал тепло и грустно. Джей чувствовал, как крепче сжимаются руки на плечах, как пальцы впиваются в куртку. А в нем самом таял лед потери и одновременно все сильнее и жарче распалялась вина.
Потому что Дэрри не ругал.
В его голосе было только счастье. Горькое от всего пережитого.
– Про… – Джей запнулся, выдохнул сквозь сжатые зубы. Едва слышно. Совсем не то, с чего начал: – Помоги.
– А как же иначе? – сильная рука, с мозолями уже от работы в городе, а не оружия, знакомо взлохматила волосы. Джей не раз ловил себя на том, что случайно перенял это у Дэрри. – Как же иначе, малыш? Седина тебе совсем не к лицу… Ну-с! – негромкий голос сменился зычным и звонким. Дэрри отстранился и от души хлопнул по плечам, как всегда любил делать при встрече.
Свое лицо в этот момент Джей боялся представить. Боль вспышкой ударила в голову, даже в глазах потемнело – слишком уж неожиданный вышел сюрприз. На Хаука смотреть вообще не хотелось. Да и взгляд уже поймал Дэрри. Он это умел. Вот уж точно, талант.
– Ты что… еще и ранен?
– Фигня, почти зажило, – цедить слова приходилось сквозь зубы, зато голос слушался.
– Где-то я это слышал. Тебя сразу в реанимацию или как?
– Даже не думай тащить меня в больницу, ясно?!
– Да ну? Не напомнишь, чем в последний раз закончилось твое «фигня, заживет»?
– Тот раз не этот, – еще яростней взвился Джей. Вот уж то, что его потащат в больницу, он ждал еще как. – Подпиши поручительство, за глаза хватит!
– Ты еще прикажи мне.
–
– Ага. Видел, как же. Ты ж у нас грозные боевые полтора метра. Прям концентрат Командующего. И о каком поручительстве, кстати, речь?
– А вы друг друга стоите… – вдруг вмешался Хаук, да только голос не рассчитал и, наконец, заставил о себе вспомнить.
Хаук все это время знать не знал, куда ему деться. Но лишним себя вовсе не чувствовал. Неуместным, ненужным в развернувшейся перед ним сцене, но вовсе не лишним. Почему-то Дэрри совсем не воспринимался, как чужак. А Джей…
Хаук уже знал это невероятное чувство надежности. Опоры. Силы, готовой поддержать, что бы ты ни сделал; отдать за тебя все, куда бы не влип. И только сейчас увидел, насколько сильно этого не хватало его учителю. Кастиэль, конечно, говорил о том, как важно Джею жить для кого-то. Ради кого-то. Но Кас либо не понимал, либо безбожно врал.
Все это время учителю нужен был лишь тот, кто сможет принять груз с его плеч – огромный, невыносимо тяжелый, жгущий образами из прошлого хуже, чем каленым железом. Хаук точно бы не справился. Хауку Джей никогда бы и ни за что его не доверил. А Дэрри смог. Так легко забрал пусть и на пару мгновений – но весь, без остатка.
Этот мужик, Дэрри, вынырнул из-за двери слишком уж неожиданно. И Хаук чувствовал, что в тот миг вся его жизнь так же неожиданно свернула на новый путь. Потому что Джей изменился. Несмотря на все пережитое ранее, несмотря на бой с Максом, боль и страх перед этой встречей, Хаук впервые видел Джея живым. По-настоящему. И только сейчас смог понять до конца те слова, сказанные в тюремной камере пустым хриплым шепотом. Ту фразу, в которой Джереми Расселл звал себя мертвецом.
Дэрри был ярким, как все внешние, кто добился своей высоты. Центральный координатор по профессии наверняка отличался Манией Величия не хуже, чем у самого Джея. А может, и еще хлеще – ведь этот человек воспитал Командующего. Своими руками создал легенду.
Дэриэн Райс не был высоким и не был низким, а при первом взгляде на него сразу объяснялись все странности Джея. Во всяком случае, странности внешние. Пижонский тонкий хвост на затылке был тем, чего Хаук не понимал никогда и просто принял. Вот уж точно деталь образа, о которой учитель заботился не хуже, чем о собственном снаряжении. Учитель учителя щеголял еще и выбритыми на висках полосами.
И точь-в-точь торчащим хвостом, да.
Правда, коротким. Таким, который топорщится во все стороны колючками-прядями, будто пытается вырваться из плена резинки.
Да и характером ученик явно ушел не столь далеко. С удивлением уловив перепалку, Хаук просто не смог промолчать. И тут же попал на перекрестье двух одинаковых взглядов. Можно сказать – влип. Вот так вот слёту. Разве что глаза у Дэрри были теплые, карие, от них не бросало в ледяную дрожь как от джеева недовольства.
– Джереми, – Дэрри смотрел на Хаука всего пару мгновений, но как будто прочитал даже мысли, – не представишь нас друг другу?