К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозелёных помидоров
Шрифт:
Потом полковник "оживил" взводных и выслушал их. По вопросам организации постановки помех и управления ими в процессе подавления станций супостата. Ну, там всё было отменно. Мужики нашу бурсу заканчивали, да и толковые ребята были, заслушаешься.
Потом роточка отработала по пяти станциям. Была дана команда второму взводу включить высокое, а мы через свою электронно-механическую чудо технику этими станциями управляли. Хорошо получилось. Забили диапазон.
Вообщем задачу выполнили. Оценка роте "отлично". Всем полковник пожал руки, кроме ротного.
Меня приказал отметить особо. Я обрадовался…, думал в отпуск поеду. Ага! Поехал! Но в другую сторону. Нет, благодарность от заместителя начальника Главного управления
И хотя Вовка бился именно за это поощрение, но комбат был непреклонен. Ну не нравился я ему… ещё со времен мандатной комиссии, не нравился. А может, и другие резоны были у командиров, кто их знает?
Не судьба. А всё язык мой. Недаром говорят, что он главный враг человека, а тем более военнослужащего.
Минуй нас пуще всех печалей …
Шло время себе потихоньку, шло неторопливо. Прошёл третий период, начался четвёртый. Отпуска мне не объявили, по результатам третьего периода и не светило в дальнейшем. Два
основных фактора сыграли роль — командир роты и комбат. Ротный крепко запомнил историю на проверке, а комбат…. Не знаю, я и разговаривал то с ним за время службы считанные разы. Но любая встреча на узкой, так сказать, дорожке неизменно заканчивалась какой либо приятственностью. Выговор там или замечание. До губы, правда, дело не доходило, но старался я на глаза ему не попадаться. Даже в наряд на КПП не ходил. Старался в роте отсидеться. Ротный — зло тоже не радостное, но неизбежное и с ним приходилось мириться.
Служба, когда перспективы понятны, превращается в череду скучных и однообразных, в большинстве своём, дней. Одна отрада, что каждый прожитый день приближал нас к вожделенному дембелю.
Прелести четвёртого периода, да ещё командирского, это нечто. Да ещё замполит ротный приматерел, стал цепляться по любому поводу. То ему жемчуг мелкий, то щи пусты. Понятное дело, что постоянно были виноваты сержанты. Человек вообще не понимал, чего он хочет добиться (к взводным он лезть побаивался, к старшине вообще близко не подходил, вот и отыгрывался на старослужащих). Понимать это, кстати, перестали все. Рота медленно разваливалась. Т. е. отличными то стали, но инерция уже заканчивалась. Хвалили уже не за дело, а скажем за конспекты по политподготовке или за чистоту подворотничка. Дело то, безусловно, нужное (это я о чистоте…), но ведь тот, кто постоянно думал о том, как угодить ротному с замполитом, тому уже не хватало времени делать дело. А хвалили именно и только за это.
Замполит всё более продвигался по пути создания "здоровой партийно-комсомольской" атмосферы в роте. Активно боролся против неуставных взаимоотношений в коллективе, чем доводил старшину не просто до бешенства, а превращал его порой в тупое, злобное и безумно — бездушное — бешенное существо. В такие моменты лучше было старшине на глаза не попадаться. Он хоть и недалёкого ума был, старшина наш, но пришёл в эту роту служить солдатом и потом остался. Так что к нам относился достаточно лояльно да дело своё, чего там говорить, знал и делал нормально. Нет, нам он не потакал, но и гнул через колено. Не самый худший вариант.
А борьба замполита с неуставщиной заключалось в том, что, например, в наряд по роте или на уборку учебных классов назначались старослужащие. Вы представляете себе, например, картину, как два деда моют пол в учебном классе? Времени это занимало часа три, во-первых, а во-вторых, отвлекало наряд по роте (если там были молодые) от своих непосредственных обязанностей. Ибо выполнять эту задачу приходилось всё тем же дневальным или случайным первогодкам, которых по ходу старики отлавливали.
А у старшины свои планы, которые нарушались. А этот, которому
И вторая фенечка, которую наш замполит превратил в фетиш. Он просто оргазм, по-моему, от этого действа получал. Раз в неделю он приказывал всем, как он говорил, увольняемым в запас, построиться в парадной форме одежды, т. е. в той одежде, в которой. По его разумению, мы поедем, если следовать его терминологии, в увольнение в запас.
Строил и начинал нудно и досконально проверять соответствие номеров военных билетов и фамилий на клеймах. Он тщательно проверял швы … мерил стежки линейкой и придирался к малейшему отклонению. Зачем он это делал. Поясню.
В Красной нашей Армии вещевое имущество, выдаваемое военнослужащим срочной службы, делилось на две категории. Инвентарное. Это имущество выдавалось на определенный срок. И не солдату персонально, а воинской части. И её, воинской части собственностью являлось. Это были всевозможные виды рабочей и технической одежды, как-то бушлаты, комбинезоны, постельное бельё и всякое разное другое. В зависимости от периода призыва увольняемому солдату полагался комплект нательного белья. Тем, кто уходил весной — трусы с майкой. Осенью — кальсоны с нательной рубахой.
И второй вид, личное, так сказать, имущество. Это парадка с шинелкой, например, фуражка, ботинки, рубашки парадные, галстук и всякое прочее.
Инвентарное оставалось в части, а личное на солдате уезжало на дембель. И вот была "традиция". Молодой солдат "дарил добровольно и с удовольствием" увольняемому дедушке свою новую парадку или там ещё чего. А потом, в свою очередь, тоже принимал "в дар" от следующего молодого поколения такие же предметы одежды.
Подаренная таким образом одежда меняла вместе с хозяином и подкладку. Т. е. подкладки менялись местами. А т. к. швейных машин в подразделениях не водилось, то выполнялись эти швейные работы вручную.
Традицию эту признали вредной и неуставной. И стали с эти бороться. Вот замполит ниточные стежки на швах и вымеривал. Чтобы значит вскрыть и пресечь.
Уходящие перед нами два призыва, шли по комсомольским путевкам на строительство олимпийских объектов. В Москву. Им, не призывам, а тем, кто по путёвкам разрешалось увольняться в пш, сапогах и бушлатах. Чтобы, значит, у ребят была рабочая одежда. Это было здорово. Потому что пш никто ни с кого не снимал, и было оно всегда в лучшем виде. И ушить — подогнать его было гораздо проще, чем парадку. А бушлат вообще приводился в дембельский вид за два дня. Отстирывался, перешивались погоны и всё хорошо. А вот шинель в порядок привести … и отстирать, и высушить (надо было делать фанерный шаблон, чтобы сушить в натянутом состоянии), и начесать, и отпарить.… Но находились умельцы — превращали шинели просто в мохеровое пальто, по внешнему виду. Причем делали это из шинелей какого-то …дцатого срока носки. Вот и получалось, что перед осенним увольнением, все ходили в таких красивых шинелях, что просто залюбуешься. Так как шинелями тоже менялись, то было необходимо сделать так, чтобы они не отличались друг от друга. Только вот оставшиеся в батальоне шинели через месяц превращались в такое убожество, что становилось видно невооруженным взглядом, что сукна в таком пальто уже и нету. Некоторые просто расползались. Ибо каждое вычесывание и выпаривание существенно уменьшало толщину ткани.