К чему снится кровь (Иллюзии красного)
Шрифт:
Влад свернул на тропинку между лиственниц и, с наслаждением вдыхая теплый хвойный воздух, направился в выходу из больничного парка. Он смог объяснить Нику, что тот не столько болен, сколько перепуган, и что ему стоит перейти жить к отцу на некоторое время. А в больнице больше делать нечего.
Парень написал записку соседке, чтобы она дала Владу ключи от квартиры, и разрешил ему забрать себе дневники и письма. Решив не терять времени даром, Влад собирался поехать за бумагами прямо сейчас, надеясь успеть сделать все необходимое до звонка Сиура. Валерия и ее переселение вылетели у него из головы. Только
Влад вышел на балкон, задумался и долго просидел так, глядя на верхушки деревьев, залитые лунным светом…
Только улегшись и проваливаясь в сон, он вспомнил, что так и не позвонил ей. Время было позднее, и Влад не решился ее беспокоить, учитывая болезнь и невротическое состояние женщины. Завтра… Все, что необходимо, он сделает завтра…
ГЛАВА 28.
Бабушка Элины жила в небольшом, но крепком и ухоженном домике на самой окраине городка. Найти ее оказалось делом несложным. Многие знали Таисию Матвеевну, которая всю свою жизнь проработала в школе учительницей русского языка и литературы. История ее внучки, многократно пересказанная, украшенная несуществующими подробностями, вымышленными деталями, обросшая всевозможными слухами и домыслами, несколько лет будоражила тихое и размеренное течение провинциальной жизни.
Покрытый шифером, чисто побеленный домик с крытым каменным крылечком и голубыми ставнями, утопал в зелени фруктовых деревьев. У калитки росла огромная старая груша с необъятным стволом, в дупле которого, похоже, осы устроили себе гнездо. Множество их летало вокруг, наполняя горячий летний воздух громким жужжанием. Перед самым крыльцом росли георгины – маленькие желтые, средние лиловые, и ярко-красные с белыми кончиками, пышные и пахучие, которые назывались «Стенька Разин». Они-то и привлекали своим резким запахом ос и бабочек.
Таисия Матвеевна вышла на крыльцо с небольшим блюдечком, полным остатками жареной рыбы, и стала звать кошку. Пятнистая разноцветная Лялька, блаженно спавшая на крыше сарая, резво спрыгнула и подбежала к хозяйке, помахивая хвостом.
– Хватит спать-то, так всю красоту проспишь, – приговаривала старушка, ставя блюдечко с едой на крыльцо. – Ешь, касатка! Рыбку ты любишь! Вон как разленилась, мышей ловить не стала, красавица ты моя.
– Здравствуйте! – Сиур открыл калитку и направился по посыпанной песком дорожке к домику. – Вы Таисия Матвеевна?
– Я. – Женщина приставила ладонь к глазам, загораживая их от солнца. Гость был ей не знаком. – Кроме нас с Лялькой тут никто не живет. А вы к кому?
Таисия Матвеевна обладала феноменальной памятью и всех своих бывших учеников узнавала, сколько бы ни прошло лет. Этого красивого мужчину учила грамматике другая учительница. Но хорош! Высок, строен, лицо мужественное, открытое,
Мужчина, который шел по дорожке, смотрел смело, прямо и твердо, как почти ни один представитель сильного пола смотреть не умеет, или не может. Почему? Этого Таисия Матвеевна объяснить не сумела бы, но одно она знала наверняка – если мужчина прячет глаза, опуская их долу, или беспорядочно зыркает туда-сюда, или норовит поглядывать искоса, – с таким дела лучше не иметь. Предаст. Какими бы сладкими речами и неземной красотой ни приманивал, каких золотых гор ни обещал – бежать от него прочь, и чем подальше.
Но ее вроде сватать никто не собирался, возраст вышел, чего присматриваться да оценивать? На чужой каравай рот не разевай! А только женщина есть женщина, в любом возрасте. Гость Таисии Матвеевне понравился, и даже очень. Что-то отозвалось, далекое-далекое, сладкое, как первый поцелуй.
– Я друг Алеши. Хочу поговорить с вами, если позволите.
Женщине показалось, что крыльцо покачнулось и закружилось, все быстрее и быстрее, вовлекая в движение деревья, цветы и небо… Сиур едва успел подхватить ее.
– Что с вами? Может быть, воды?
– Нет-нет, простите… Сейчас все пройдет. Так вы знаете Алешу? – ее глаза наполнились слезами, которые не проливались, а так и стояли, сверкая на солнце и придавая ее взгляду необычайную яркость. – Пойдемте в дом.
Таисия Матвеевна любила чистоту и уют. Повсюду стояли деревянные кадки с цветами, на гладко побеленных стенах множество эстампов, самодельных панно, чеканок, акварелей…
– Это все подарки моих учеников.
Она устало опустилась на кожаный диван с высокой спинкой. В комнате, светлой и просторной, почти ничего больше не было – круглый стол, накрытый плотной желтой скатертью в крупные цветы, несколько стульев и полки с книгами.
– Таисия Матвеевна, – Сиур старался говорить как можно мягче, тщательно подбирая слова. – Расскажите мне об Алеше и Элине, – все, что вы знаете. Поверьте, что это не праздное любопытство! Я живу в Москве, мы с Алешей работаем вместе. С ним может случиться несчастье. Или уже случилось… Но я так не думаю. Почему-то мне кажется, что ему просто нужна помощь.
Сиур не стал хитрить. С Таисией Матвеевной это было совершенно лишнее. Он умел чувствовать людей, и сразу понял, что перед ним чистая, преданная и прекрасная женщина, на которую можно смело положиться во всем и всегда. Редкий экземпляр человеческой породы.
– Хорошо. Раз надо… – Она не стала ни о чем расспрашивать, ничего выяснять, и это само уже говорило о многом. – А что вы хотите услышать? Мне они оба нравились – хорошие, добрые дети. Почему все так вышло? Вы не знаете, почему жизнь бывает неоправданно жестока к одним и так же неоправданно щедра и снисходительна к другим?
Сиур помолчал. Он чувствовал, что женщина сама может ответить на свой вопрос, и задает его просто, чтобы услышать его мнение. Что он думает об этом мире и о людях в нем? Стоит ли раскрывать перед ним свое сердце и касаться дорогих и близких судеб? Достоин ли он этого?