К чему снится кровь (Иллюзии красного)

Солнцева Наталья

Странно… но азиатские девушки, пугливые и застенчивые, в ярких шароварах и просторных легких одеждах, с длинными, гладко убранными или заплетенными в косы волосами, ему никогда не нравились. Эти раскаленные от жары камни и кусты кизила, усыпанные рубиновыми ягодами, от которых сводило скулы, напоминали ему что-то совсем, совсем другое… Женщину с черными волосами и глазами Тины, почему-то кровь… Все не так. Задания, которые приходилось выполнять их подразделению, тут ни при чем. Кровь была связана с железом, с восторженными криками толпы, с золотом и страстью, горькой и безрассудной,

с привкусом цветочной пыльцы и смерти…

– Садись, Никифоровна. Отдохнем чуть-чуть, а то ноги дальше не несут.

Возле Сиура, тяжело отдуваясь, уселись две бабули, нагруженные тяжелыми сумками. Они покосились на незнакомого мужчину. Его присутствие немного стесняло.

– Тяжело? – Он кивнул на сумки, набитые продуктами.

– Неужели! – Бабка постарше сердито моргнула. – Разве ж нам это по возрасту, таскаться по такой жаре? Да еще с тяжестями! Мало мы, что ли, за свою жизнь тяжестей перетаскали? То в колхозе работали, как ломовые лошади, за трудодни, потом война. А теперь вот… дожили до сладкой жизни. Нам бы лежать на печи, да есть калачи, а мы все еще должны работать, чтобы хоть как-то прожить. Знаешь, мил человек, сколько сейчас лекарства стоят? Под силу ли пенсионеру их покупать? Вот и выбираешь – между хлебом и таблеткой. А что делать? Живой-то ведь в могилу не ляжешь!

– А что дети, не помогают?

– Какой там! Им самим еще помогать надо. Никифоровна, вон, газеты продает. Тут, недалеко, ее место. Мы сейчас сумки отнесем и вернемся. Она будет продавать, а я с внуком гулять, да заодно и ей не так скучно. А на детей сейчас никто не рассчитывает. Они сами мыкаются…

Сиур понял, что ему необыкновенно повезло, – бабки оказались те самые, которые ему нужны, которые целый день находятся на наблюдательном пункте и от скуки не пропустят ни одного мало-мальски важного события.

– И как торговля идет? Здесь место бойкое, гостиница рядом, покупателей много должно быть!

– Какие покупатели?.. Ну, есть, конечно. Только мало очень. Дети, в основном, после школы приходят – кроссворды покупают, журналы. А взрослые больше утром, кто на электричку идет. Вот сейчас как раз самый пик начнется. И вечером – когда с работы домой возвращаются. Вот и все. Гостиница у нас почти всегда пустует… Здесь не столица, кому к нам ездить-то?

– Как это кому? – возмутилась Никифоровна, – А церковь наша? А источник? У нас ключ есть целебный в лесу, за церковью, – она обрадовалась, что можно рассказать о достопримечательностях городка новому человеку. – Если больной человек в полнолуние там выкупается, то все болезни как рукой снимет. Мы туда ходим кости свои лечить. Кабы не источник, я ходить совсем не смогла бы, артрит замучил. А у Зины – ревматизм, с войны еще.

Старшая бабка согласно закивала головой.

– Да, правда, на источник люди приезжают. Ну и так, редко, конечно, но постояльцы в гостинице бывают. Вот недавно совсем приезжали двое мужчин, по делам, и несколько женщин. У меня племянница в гостинице горничной работает, так что я все новости знаю.

– А что, и мужчины на источник приезжают? – Сиур понял, что чутье его не подвело: если есть малейшая надежда раздобыть сведения, то именно эти бабки

могут пролить свет на происшедшее.

– Нет, эти двое по коммерции. – Баба Зина сразу догадалась, что его интересует. – Нас про них уже спрашивали какие-то ребята. Одни вроде как пропал куда-то. Вот они его и искали.

– Как это пропал? – Сиуру даже не нужно было особо притворяться, изображая заинтересованность.

– Вот и мы с Никифоровной удивлялись. Куда это можно пропасть? Может, молодицу себе какую-нибудь нашел? У нас девки-то красивые! А женихов нету. Текстильная да тонкосуконная фабрики все испортили. Женщин сюда приезжало много, а для мужиков работы нет. Они и бегут, кто куда. И раньше так было, а сейчас особенно. – Баба Зина тяжело вздохнула.

– А вы что думаете? – Сиур обратился к Никифоровне, которая с нетерпением поглядывала на часы: пора было идти домой, отнести сумки. Скоро пойдет электричка, и бабке не хотелось упустить покупателей.

– Чего тут думать-то? Мы ничего не видели, не слышали. Так тем ребятам и сказали. Не люблю я их – вертлявые, и невежливые. Если бы что и знала, то не сказала бы. Да и говорить нечего, если честно. Так… ерунда, – она замолчала, поглядывая на носки своих стоптанных туфель. – Вот, никак обувь себе не могу подобрать хорошую – ноги отекают.

– Я тебе говорила, Никифоровна, что разговор тот мне старую историю напомнил…

– Какую историю? – Сиур хотел закурить, но передумал, чтобы не испортить впечатления, которое он произвел на бабок.

– Ну, вроде с тем парнем, который жил в гостинице, человек один разговаривал, через окно… Я подробностей не слышала, глуховата к старости стала, а самого его видела – черный такой, и не знакомый. Не наш, не городской. Он тому в окно что-то крикнул, несколько слов… Парень тот ему что-то ответил, и через несколько минут выбежал на улицу. Поздоровались они, как незнакомые люди и пошли себе…

– Куда пошли? – У Сиура пересохло в горле.

– Туда! – Баба Зина махнула рукой в сторону неширокой зеленой улицы, уходящей вниз, к церкви.

Сиур всегда изучал карту местности или населенного пункта, куда направлялся, и это было очень кстати. Сейчас он примерно представил себе, куда могли пойти незнакомец с Алешей.

– Вы говорили, что этот разговор вам что-то напомнил…

– Да. – Баба Зина подумала некоторое время, глядя вдаль, в сторону засаженной толстыми липами аллеи. – Если бы не это, я и внимания, может быть, не обратила. Тот человек, в черном, назвал одно имя… Элина.

ГЛАВА 27

Сиур посмотрел на часы. До условленного времени было еще далеко. Все остальные завсегдатаи тенистых скамеечек и торговых точек ничего существенного к уже сказанному бабулями добавить не смогли. Пару человек подтвердили, что перед гостиницей около пятнадцати-двадцати минут прохаживался неизвестный гражданин в темной одежде, неразговорчивый и угрюмый. Лица его никто описать не смог. Люди чесали затылок, потирали лоб, закатывали глаза, но какое у незнакомца было лицо, разглядеть не удалось ни одному. В один голос все твердили – странное какое-то лицо, вроде оно есть, а вроде как его и… нет.