К чертям собачьим
Шрифт:
— Генри пробыл недолго, — сказал он так безразлично, как только мог.
— А вам какое до этого дело? — повисло враждебное молчание. — Если хотите знать, у него на велосипеде нет фонаря.
До сумерек оставалось добрых два часа, а дорога до Уинтертон-Хауса не могла занять у Генри больше сорока минут, но Даффи не стал этого говорить.
— Думаю, вы могли бы дать ему проехать ещё десять ярдов, — сказал он. — Видите ли, я возвращался и проверил ящик. Конверт исчез. Так что это был не Генри.
— Вы ни на что не годный человечишка, — закричала она. — Почему вы не остались в лесу. Вы бы тогда увидели, кто его взял.
Даффи
— Ну и ладно, — продолжала она, внезапно успокоившись, — парой тысяч больше, парой тысяч меньше — какая разница?
— Да бросьте, — сказал Даффи, — вы ведь не положили в конверт настоящие деньги?
— Конечно, положила.
— Господи, да зачем?
— Что значит «зачем»? Вы сказали, что мы устроим засаду. Вы сказали, мы спрячемся в лесу и засечём их. Ведь такой был у вас план?
— Но вы же сказали, что решили не платить. Вам надо было положить в конверт газету или что-то в этом духе. Ведь это же и ежу понятно. Вы что, никогда не смотрели кино?
— Вы облажались дай боже, верно?
Но тон у неё был по-прежнему бодрый, словно теперь, когда выяснилось, что шантажист — не Генри, всё должно было пойти как надо.
— Выоблажались. Ладно, мы оба облажались. Полнейший облом.
Не просто облом — детский сад. Шантажист-дилетант и легкомысленная жертва. Да и ему самому хвалиться было нечем.
Перед ужином он, подходя к лестнице, столкнулся с Салли. Она намеревалась прошмыгнуть мимо, но он сказал:
— Э… я слышал, вы занимаетесь рисунками.
Она повернулась. Темноглазая, с копной весёлых кудряшек, она могла бы быть привлекательной, если бы захотела. Всё чего ей недоставало, это немножко фокуса во взгляде — вот как сейчас.
— Ну и что?
— Просто думал, нельзя ли посмотреть.
— Кто ваш любимый художник?
— У вас есть здесь какие-нибудь?
— Чьи работы вы предпочитаете? Пикассо, Брака?
— Они очень милые.
— Матисса, Ренуара?
— Это, наверное, очень трудно: сделать собаку похожей на обезьяну.
— Джексона Поллока, Пеле?
— Пеле футболист.
— Вот именно, — сказала Салли и повернулась к нему спиной. Словно не веря, она пробормотала себе под нос, — и этотхочет посмотреть моиофорты.
Ужин в тот вечер прошёл не более оживлённо, чем днём раньше. Даффи сидел далеко от Анжелы и через весь стол от Лукреции. Было похоже, что она помыла голову. Даффи убеждал себя, что она выглядит не по-снобски, что это не то слово, которое к ней подходит, что она скорее… элегантна. Изящное, тонкое лицо, полуулыбка — да, снова та же полуулыбка. Раз или два он пытался поймать её взгляд, и она отвечала ему. Что мог означать этот её взгляд? Даже и не думайте? Почему бы и нет? Миссис Колин сказала, что Лукреция меньше занималась ёпси-ёпси, чем Салли, но это всё же могло означать полновесное и вполне демократичное ёпси-ёпси.
Когда подали кофе, и миссис Хардкасл ушла к себе, раздался звук отодвигаемого стула. Дамиан поднялся, держа перед собой бокал вина, словно собирался провозгласить здравицу. «Господа, — объявил он, — я дарю вам „Собак“.» Салли захлопала, Таффи глядел недоумевающее. Даффи взглянул на Лукрецию: она не смотрела на него.
Глоток вина умягчил и без того маслянистый баритон Дамиана. Салли смотрела на певца выжидающе; Таффи не сводил глаз со своих столовых приборов.
Серьёзные вопросы Решали млад и стар, Но шалый недопёсок Вдруг завопил: «Пожар!» И без разбору сраки, Чья ближе — ту и хвать, Сорвали вмиг собаки И бросились бежать.Мелодия всё больше нравилась Даффи. Насчёт песни он не был уверен.
С тех пор и злы собаки, На весь собачий свет, Носить чужие сраки, Судьбина — горше нет. Оставит кость собака, Обнюхать норовя, А ну-ка, что за срака — А вдруг она — моя.Дамиан допел последний куплет, вибрируя заключительным гласным, прикрыл глаза, изображая, будто его переполняют эмоции, осушил бокал и поклонился. Лицо у него пылало, кончик носа слегка подёргивался. Салли снова захлопала, Таффи, словно завсегдатай респектабельного клуба, постучал по столу сложенными «дощечкой» пальцами и проговорил: «Весьма занятно».
— Рад, что вам понравилось. Моя старая школьная песенка.
— Где же это было?
— То «Кеннел-клуб» [13] , мой Таффи.
Представление Дамиана привело всех в хорошее расположение духа, и Даффи подумал, что если «Собаки» так этому способствуют, то, может быть, когда Анжела трусцой поспешит к алтарю, оркестру стоит играть их, а не обычное «Вот идет невеста». Но о такой возможности никто даже не заговаривал, равно как и о том, что случилось с Анжелой в лесу, и о смерти Рики, и о взорванной машине. По меньшей мере, в течение часа все с видимым удовольствием притворялись, что это всего лишь очередной приятный вечер на границе Букингемширского и Бедфордширского графств. Как им это удавалось? Всеобщее веселье начинало утомлять Даффи.
13
Лондонский клуб собаководов-профессионалов. Основан в 1873.