К чертям собачьим
Шрифт:
Дамиана, казалось, позабавило сказанное Даффи, но смеха так и не последовало. Он повернулся к Салли и сказал:
— Может, придётся ползти на коленках к твоему папаше.
Она не ответила, и он, повернувшись к Даффи, спросил:
— Какие-нибудь предположения?
— Сколько вы должны?
— Около восьми.
— Бог ты мой. А сначала задолжали сколько?
— Пятнадцать.
— Ничего себе. Значит, — педантично продолжал Даффи, — выплатили вы семь.
— Около того.
Семь. Шесть да ещё одна. Три раза по две — шесть. Всё верно, подумал Даффи.
— И кто
Дамиан и Салли переглянулись.
— Понятно, оба употребляли. Поровну, значит?
— Нет, сказала Салли, — почти всё я.
— Я нюхаю только когда играю в снукер, — заискивающе проговорил Дамиан, — это здорово успокаивает нервы. Перестаёшь, прицеливаясь, дёргать головой — вот как вы сейчас, мой дорогой Даффи. Начинаешь видеть возможности, которые прежде не замечал. Та позиция — через весь стол в боковую лузу — её без маленького допинга и не заметишь.
Это была последняя попытка Дамиана приободриться. Даффи неумолимо продолжал.
— Значит, почти всё употребляет она, вам достаётся небольшое подспорье, чтобы вы лучше играли в снукер. Но покупатель-то вы?
— Ммм.
— Что ж, на их месте, я бы взялся сперва за вас, вытянул бы из вас все жилы, а уж когда они поймут, что взять с вас больше нечего, вот тогда настанет её черёд.
— Я хотела продать «датсун», — сказала Салли, — а они его взорвали. Короче, сами себя лишили выгоды.
— Они куда более охотно лишат вас носов и ушей, — кровожадно проговорил Даффи.
— О боже, — сказал Дамиан, — боже, боже, боже.
— А о чём мы вообще здесь толкуем? — спросил Даффи. — Какой у вас ассортимент?
— Да бог с вами, только кокс, — в голосе Дамиана слышалось раздражение. К другому я бы и не притронулся. И вообще, — с ненужной поспешностью умывая руки, добавил он — я брал не для себя, а для неё.
Ну конечно, подумал Даффи. Она клиент, а ты всего лишь посредник. Она забирается на бильярдный стол и стаскивает трусики, а ты всего лишь невинный парень с кием. Она с твоей подачи прокалывает шины моего фургона, а ты в последний момент линяешь — вдруг кто-то увидит. Она идёт ко дну, тебе удаётся выплыть, но не будь таких, как ты, она вовсе бы не стала тонуть. Ну, давай, попробуй-ка это; я? — нет, я сейчас не в настроении. Постель? Тебе нечем предохраняться? Да брось, рискнём, не будь занудой. Ещё рюмку? А может, и две? Я — нет, я не буду. Я за рулём. А потом Дамианы этого мира исчезают, а такие, как Салли, становятся наркоманками, матерями-одиночками, алкоголичками, женщинами с искорёженной судьбой. И если можно было что-то сказать в пользу сурового бандитского правосудия, так это что оно с равной неумолимостью карало и Дамианов, и Салли.
— Значит, вы начали с пятнадцати. Как это вы допустили такой должище?
— У них такая милая кредитная система, — с энтузиазмом начал Дамиан — и остановился. С началом серьёзных неприятностей фразы такого рода стали неуместны.
— У вас было что-то около тысячи, но за вами оставалось ещё четырнадцать, так что вы решили получить их от Анжелы.
Это был не вопрос, это было утверждение. Они молчали. Он продолжал.
— Я не полицейский. Но я и не дурак. Не понимаю, почему вам было не попросить у неё
— Люди всегда так серьёзно относятся к деньгам, — сказала Салли так, словно это было какое-то откровение, — у неё есть деньги, она всё равно не знает, куда их девать, а когда выйдет за Генри, получит ещё больше. Да и вообще так было забавнее.
Ну конечно, подумал Даффи, снова я забываю про то, что это — «здорово». Здорово вымогать деньги у своей подруги, вместо того, чтобы попросить у неё в долг — ведь его ещё потом и отдавать. Да, вот в чём тут главная разница: первое — здорово, а второе — не здорово.
— Это же была как бы шутка, — почти извиняясь, произнёс Дамиан, — по крайней мере, сначала. Мы всё думали, у кого могут быть лишние денежки, ну и подумали об Анжеле и о том, как бы можно было заставить её раскошелиться. И тут мы вспомнили, как она уединялась наверху с одним пареньком. Мы их ни на чём таком не ловили, ничего наверняка не знали, может, она ему просто вид с крыши показывала, но решили попробовать.
— И вы позвонили из телефона-автомата и подделали иностранный акцент?
— Иностранный? Всего лишь пгипомнил мой пгежний игландский акцент. Лишний пример того, насколько внимательно Анжела относится к тому, что вокруг неё происходит.
— И она заплатила?
— Мы поверить не могли. Я отвлекал народ какими-то чепуховыми россказнями, Салли притворилась, что у неё пришли обычные девчачьи неприятности, и типа пошла прилечь, а сама сбегала к ящику. Это было так до смешного просто! Мы глазам не верили, и зачем нам было останавливаться, если всё так хорошо складывалось.
— Я всё же не понимаю, почему вы не попросили у неё в долг, — повторил Даффи.
— Люди всегда так серьёзно относятся к деньгам, — снова сказала Салли, словно это была лично ею установленная истина.
— И куда вы отвозите деньги? В Лондон?
— Нет-нет. Они сами к нам приезжают. Это всё очень хорошо организовано.
— Что? Сюда?
Даффи представил фургон с яркой эмблемой и броской надписью на боку: «Поставщики Двора Её Величества. Компания „Геро, Кокс & Гаш“ — любая дурь господам эсквайрам. Доставка по четвергам и субботам. Возможен кредит».
— Конечно, нет. В придорожном кафе.
Похоже на правду. Одно из обычных мест. Даффи порой задумывался над тем, что было бы, если бы все кафе и рестораны разом избавились от всего не вполне законного, что там ежедневно происходит — от тайных любовных свиданий до бандитских «стрелок». Сколько после этого они бы просуществовали?
Некоторое время они просто смотрели друг на друга.
— И что теперь будет? — спросил Дамиан.
— Я не знаю, — у Даффи не было никакой особенной причины — или желания — щадить их нервы, — теперь это уже дело сержанта Вайна. Вне всякого сомнения, я передам ему то, что вы мне сейчас рассказали. Вероятно, он захочет ещё раз обо всём услышать от вас самих. После этого всё будет предоставлено на его усмотрение. Он может захотеть, чтоб вы ещё раз осуществили платёж — теперь уже под наблюдением полиции. Или он может сразу взять вас под стражу. Всё зависит от того, как он отнесётся к факту шантажа и участия в распространении тяжёлых наркотиков.