К морю Хвалисскому
Шрифт:
— О, мой юный друг! — обратил внимание на Торопа Азария бен Моисей. — А я тебя не сразу признал! Мой сын говорил, что ты был первым, кто пришел к нему на помощь!
Мурава вдруг порывисто поднялась с мягких подушек, на которые усадил ее радушный хозяин:
— Прости, достопочтенный бей, что, злоупотребив твоим гостеприимством, позволили себе так долго отнимать твое драгоценное время, — сказала она, направляясь к выходу.
Азария бен Моисей, однако, ее удержал и едва не силой усадил обратно.
— Ты ведь не за тем пришла,
Мурава закусила губу, потупив очи долу, а Азария бен Моисей, по-отечески обняв ее за плечи, продолжал:
— Человек, которого сегодня на площади прибили к деревянному коню, был твоим женихом?
Мурава кивнула и опустила голову так низко, что Азария бен Моисей смог разглядеть и завитки волос на ее затылке, и изгиб тонкой шеи, и очертания проступающего сквозь кожу хребта.
Старый вельможа поднялся и быстрыми шагами прошелся по двору.
— Что ж, я сам виноват, — сказал он, обращаясь, скорее, к самому себе. — Я дал тебе слово, и его следует держать.
Он остановился и повернулся к боярышне, заложив покрытые коричневыми пятнами руки за пояс халата.
— Но ты просишь невозможного! Этот человек — враг моего народа! Он слуга безжалостного русского князя, алчущего нашей земли! Он пришел в стольный град затем, чтобы разведать планы царя Иосифа, а заодно разузнать, насколько велико наше войско, и получил за это по заслугам!
Мурава откинул назад косу и рассеянно провела пальцами по бахроме пуховой подушки.
— Я всего лишь слабая женщина, — тихо сказала она, — и плохо разбираюсь в делах мужей, в делах войны и управления государством. Но я знаю только одно! — она впервые подняла глаза, и оказалось, что они горят, точно две едва народившихся синих звезды. — Если бы не этот человек, твой сын никогда не выбрался бы живым со дна реки! Мой отрок, — она кивнула на Торопа, — это подтвердит!
Азария бен Моисей пошатнулся. Слова Муравы оказались для него новостью.
Боярышня, между тем, безжалостно продолжала:
— Ты говорил, что человек, просить о котором я к тебе пришла, желал твоим соотечественникам зла, но разве не слуга твоего соотечественника стал причиной постигшего в Булгаре Маттафия несчастья? И кто знает, не было ли здесь злого умысла?
Азария бен Моисей устало опустился на подушки, в смятении слушая вдохновенную речь девушки, которую иногда прерывал радостный смех Маттафия, доносившийся из глубины сада.
— Чего ты хочешь? — спросил наконец старец. — Правосудие уже свершилось, и участь твоего возлюбленного теперь никто не в силах изменить!
— Я хочу забрать его тело и похоронить по обычаю моей страны. Пускай он враг, но даже враг должен иметь право на последнее пристанище!
Азария бен Моисей снова поднялся и долго молчал, измеряя шагами мощеный обливной плиткой
— Хорошо! — сказал он наконец. — Я постараюсь вам помочь. Я сделаю это, хотя бы, чтобы досадить родичу Булану, который в последнее время стал просто невыносим, ибо, ради интересов кучки алчных купцов-работорговцев готов погубить и нашу землю, и наш народ! Ждите меня здесь, а мои слуги проследят, чтобы вы ни в чем не испытывали нужды.
Хотя старый вельможа отсутствовал долго, уж слишком непростым оказалось дело, которое он пообещал выполнить, воспользоваться его гостеприимством ни Тороп, ни, тем более, Мурава не смогли. Напрасно услужливые слуги и рабыни наперебой предлагали им изысканные яства, подносы с фруктами и кувшины с прохладным шербетом.
Тяжкие думы о человеке, оставшемся на раскаленной площади, конопляной удавкой сжимали горло, не позволяя проглотить ни крошки. Мурава творила молитву. Она сидела неподвижно, только в такт движениям губ слабо шевелились тонкие пальцы, перебирающие невидимые четки.
Солнце уже почти закатилось, когда, наконец, вернулся Азария бен Моисей. Вид старец имел усталый, но в его движениях чувствовалась удовлетворенность и уверенность.
— Вам повезло, — сообщил он спокойно и даже сухо. — Начальник сегодняшнего караула — мой дальний родственник, обязанный мне своим назначением. Он сказал, что сегодня утром в тюрьме умер бродяга, которому за поношение священной особы кагана накануне вырвали ноздри и язык. Его не станут разыскивать, поэтому подмену не заметят. Мои люди помогут вам и проводят до ворот. У реки будет ждать лодка.
Мурава со словами благодарности упала к ногам вельможи.
— Не благодари! — сказал Азария бен Моисей, поднимая ее. В его темных глазах что-то предательски влажно блестело. — Я сделал лишь то, что обещал.
— Господь вознаградит тебя за твою доброту! — поясно поклонилась старцу боярышня.
Азария бен Моисей немного помолчал, а затем продолжал уже другим тоном:
— Будьте осторожны. Люди Булан бея полгорода перевернули, разыскивая его невесту! Не попадитесь им на глаза и на всякий случай захватите оружие.
Когда доверенные слуги, следуя хозяйским указаниям, собрали все необходимое, а Тороп подобрал в просторной кладовой меч и лук по руке, Азария бен Моисей вновь подошел к боярышне.
— Что ты будешь делать потом? — спросил он ее.
Мурава не ответила, и у Торопа мучительно сжалось сердце: он впервые полностью осознал, что «потом» для нее вряд ли существовало.
Азария бен Моисей тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.
— Я был бы рад принять тебя в своем доме как дочь! — сказал он. — Но в силу некоторых обстоятельств нашего посольства, а также козней завистников, я сам не ведаю, где нам с Маттафием в скором времени доведется преклонить голову. На следующей неделе мы отбываем в Кордобу, и только Всевышний ведает, удастся ли нам вернуться назад.