К востоку от одиночества
Шрифт:
– Начинаю думать, что я, кажется, ошиблась.
Замечание было вполне в ее характере. Я должен был это предположить, но почувствовал досаду и по какой-то непонятной причине решил нагрубить.
– Вы уверены, что Джек сегодня не призовет вас в свое распоряжение, или считаете, что на сегодня с него достаточно?
Она резко отступила назад, но взрыва не последовало. Даже в лице ее ничего не изменилось. Никаких особых эмоций. Она просто покачала головой и ровным голосом сообщила:
– Слишком глупо для такого замечательного парня, как вы. Постойте здесь, я хочу вам кое-что показать.
Через
– Хочу, чтобы вы прочитали.
Это было то самое письмо, которого ждал Дефорж, – от Милта Голда со студии «Горизонт». Содержание его было подобно бомбе. Голд не только не был готов заводиться с картиной – он сообщал, что придется похоронить саму идею, поскольку спонсоры вовсе отказались поддерживать Джека. Ему очень жаль, но ситуация уже вышла из-под его контроля. В довершение всего он сообщал, что на всю недвижимость Дефоржа в Калифорнии наложен арест по требованию его кредиторов.
Я хмуро разглядывал письмо, потом Илана потянула его из рук и аккуратно сложила обратно в конверт.
– Но зачем же он врал мне?
– Синдром Микобра, – пожала она плечами. – Как влюбленный в безнадежной ситуации надеется, что все каким-то образом повернется вонять.
– А вы знали об этом?
– Разумеется.
– Но если вам ничего не светит, зачем вы вообще приехали?
– Потому что я решила... Потому что ему нужен друг, а этого вам никогда не понять, – произнесла она с вызовом, такая маленькая, такая гордая, рука на бедре. – И хочу, чтобы вы зарубили себе на носу – я никому не позволяю распоряжаться собой. Правда, я сплю с Джеком время от времени, но только потому, что сама этого хочу, и никак иначе. А теперь будьте добры убираться отсюда ко всем чертям!
Я не стал спорить. Что-то подсказало мне, что в данном случае попытки принести извинения ни к чему хорошему не приведут. Поэтому решил просто последовать совету и вышел из комнаты.
В баре, куда я направился, Фассберг с Симонсеном сидели у стойки и о чем-то беседовали. При моем появлении Арни вскочил.
– Я уже собрался уходить. Где Илана?
– У себя. На твоем месте я бы оставил ее в покое. Она сейчас в настроении размозжить кому-нибудь голову.
– Не уклоняться от опасностей – мой девиз! – воскликнул он и был таков.
Я заказал себе томатный сок и придвинул высокий стул поближе к Симонсену.
– Когда вы собираетесь заковать меня в наручники, начальник?
– Думаю, в этом нет необходимости, – полушутя ответил он. – Как себя чувствует мистер Дефорж?
– Спит как убитый. Удивлюсь, если наутро он все вспомнит. А что с португальцами?
– Одного, со сломанной рукой, отправили на ночь в госпиталь. Да Гама и другие – на борту своей шхуны с приказанием сидеть там до выхода в море, который, к сожалению, невозможен до послезавтра. Во всяком случае, на берег ему больше хода нет, уж я прослежу за этим. – Он отхлебнул светлого пива и сухо добавил: – С другой стороны, я очень рад, что пришел вовремя. Убийство есть убийство, кем бы ни была жертва.
– Понимаю, – ответил я. – И весьма благодарен.
Он
– Тебе следует хорошенько выспаться. Увидимся на берегу. До завтра.
Какое-то время я сидел, пытаясь собраться с мыслями, но все время мешала Илана. Наконец я встал и пошел к себе наверх.
В коридоре было тихо. Я задержался у двери, с некоторой горечью прислушиваясь, как дела у Арни.
Вскоре до меня донесся ее голос – громкий, возмущенный и довольно злой.
Быстро пройдя по коридору, я распахнул дверь ее номера, благо та оказалась открытой. Илана полулежала на кровати, Арни – сверху, со смехом отбиваясь от ее рук. Я схватил его за шиворот и отшвырнул в сторону с такой силой, что он врезался в противоположную стену и едва не упал. Илана села, поправляя кофточку.
Я вежливо осведомился:
– Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь?
– Да. Будет прекрасно, если вы уберетесь отсюда к чертовой матери и прихватите с собой этого юношу!
В глазах Иланы стояли слезы. Очевидно, ситуация казалась ей еще более унизительной потому, что именно я оказался на этом месте.
Решив, что на сегодня с нее более чем достаточно, я поторопился.
– Пошли, Арни!
Он сверкнул глазами, переводя взгляд с Иланы на меня.
– Ага, значит, вот как! Мне предлагают уйти, на смену заступает старина Джо!
Его логика напомнила мне обиженного верного пса, и я громко расхохотался.
– Не будь болваном, Арни. Давай, пошли отсюда.
Мне еще не доводилось видеть его в таком гневе.
– Ты только что совершила крупнейшую ошибку в своей жизни! – прорычал он. – Ладно, оставляю тебе кое-что на память. Засунь их себе в трусы и помни Арни Фассберга!
Он кинул что-то на кровать и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Брошенные им какие-то горошины скатились на пол. Илана опустилась на четвереньки и стала подбирать их. Когда она выпрямилась, мне показалось, что в руке у нее грубая галька, но в следующее мгновение камешки вспыхнули зеленым огнем. Илана широко распахнула глаза. Я поспешил подойти.
– Дайте-ка сюда!
Я поднес камешки ближе к лампе. В горле пересохло.
– Это что-нибудь стоит? – спросила она.
Я высыпал их обратно ей в ладонь.
– Тысячу фунтов. А может, и две. Для точной оценки нужен специалист.
Надо было видеть выражение ее лица!
– Это изумруды, – пояснил я. – Так они выглядят до того, как попадут в руки ювелиров.
– Никогда не подозревала, что в Гренландии можно найти изумруды! – изумилась она.
– Я тоже не подозревал, Илана, – задумчиво откликнулся я. – Я тоже.
Глава 10
На следующий день в шесть тридцать утра я уже шагал через взлетную полосу в диспетчерскую за прогнозом погоды. Он мне не очень-то был и нужен – день обещал быть замечательным, я мог сказать и так. Об этом можно было судить по рваным клочкам тумана, поднимающегося над остывшей за ночь водой, по четким очертаниям гор на фоне неба – одним словом, по интуиции, которая приходит только с опытом. А я чувствовал себя в Гренландии уже довольно опытным человеком, отчего возникало то ощущение привязанности к этим местам, которого я не испытывал уже очень давно.