Кабахи
Шрифт:
— Ну-ка, посмотри, бульдозер там?
— Ничего не видно, темно.
— А ты и с прожекторами его не видишь. Наставь-ка уши — слышишь, как тарахтит вдалеке? Это Омар повел бульдозер в Подлески.
— Ну и что?
— Это тот самый бульдозер. Вторую ночь он работает в Подлесках. Все ребята сейчас там, и ваши после собрания тоже туда пошли. Вот и я собираюсь туда на всю ночь. Еще немножко осталось расчистить, завтра, наверно, кончим. Поле для игры у нас будет такое, что поспорит с телавским стадионом.
— Как вы раздобыли бульдозер?
— На
— А где вы вино нынче достали?
— Шалико принес. Омар ведь знаешь какой — выпьет бутылку вина, вскочит на свой бульдозер и работает как бешеный. Больше бутылки зараз мы ему не даем, а то если он напьется, то все бросит к черту. Завтра утром в Подлесках уже будет чисто, а если останется где куст или корешок, мы лопатой выкопаем. За один день все закончим.
— Лучше было бы тебе вовсе туда не ходить, Шакрия. Оставь это дело — пусть посшибают себе лбы, кому охота. Если хочешь трудиться, поработай лучше в колхозе. Запишут тебе трудодни, да и люди скажут, что ты за ум взялся. Чем Эрмана тебе не ровня? Вы с ним погодки, и росту и силы в руках у тебя не меньше. Думаешь, ты хуже его справился бы с комсомольскими делами? До каких пор ты будешь без дела слоняться? Так-то ты собираешься семью строить? Ты на деда своего не гляди, он уже из ума выжил. Шатается без толку по деревне, все равно что мальчишка несмышленый, а дом и хозяйство взвалил на твою мать. Видишь, как ее сломили и состарили заботы! Твоя это вина и твоего деда! Неужели тебе хоть матери не жалко?
— Ну-ну, пошла причитать! Я сам лучше всех знаю, что мне надо делать. Не хватало еще, чтобы дядя Нико стоял у меня над головой и распоряжался: сделай то, сделай это.
— А ты не давай никому над головой у себя стоять — берись за дело и работай сам, как другие работают.
— Когда нужно, я от работы не бегаю. Ты думаешь, это дедушка Ило копается у нас на огороде и наш участок обрабатывает? Я там все делаю.
— Не ври, Шакрия, — не ты, а твоя мать.
— Я и мать, мы вдвоем..
— И это все?
— Мало тебе? Ну, вот видишь, я и сейчас работать иду.
— За эти труды тебе никто спасибо не скажет, Шакрия, да и пользы от них никакой. Выходи на колхозную работу, покажись людям, чтобы тебя не ругали все, кому не лень.
— Ты скажи, кто меня ругает, — я ему покажу!
— С тобой разговаривать — воду в ступе толочь. Не выйдет из тебя человека, нет!
— Какой я человек и что из меня выйдет, ты об этом поосторожнее рассуждай. Сколько раз тебе повторять? И не вырывайся, знаешь ведь, что не пущу. Я еще не поговорил с тобой о деле.
— Ну, так говори, чего ты тянешь? Кончай поскорей.
— Когда хочешь что-нибудь сказать, прежде всего надо убедиться, что тебя слушают. Ну, так вот о чем речь: стенгазету фактически будем делать
— Я уже отказалась на собрании и еще раз скажу: нет у меня на это времени. Лето на дворе, дела хоть отбавляй. Когда мне еще рисованием заниматься?
— Будем по ночам работать. Я тебе стану помогать, и Coco поможет, и Махаре позовем, и Нодара… Хочешь, всех комсомольцев к тебе пригоню?
— Это все одни разговоры, Шакрия. Отец никого к нам во двор не пустит, да и мне не позволит из дому уходить.
— Ты об этом не печалься. Я тебе скажу, что надо делать, Вечером ложись в постель пораньше и притворяйся спящей. А как только твой отец уснет, вставай, одевайся и выбирайся из дому. Газету будем делать у нас или у Coco, как хочешь.
— Отвяжитесь вы от меня, Шакрия! Ночью надо спать. Я ведь так устаю после целого дня работы — нужно мне отдохнуть или нет? Стоит голову на подушку положить, и я уже сплю. Прикажешь потом просыпаться?
— Я знаю, где ты спишь, — на балконе. Я сам буду тебя будить. Через неделю мы должны повесить перед кабинетом дяди Нико стенгазету, где будет красоваться его жирная рожа.
— Чего он вас сбивает с толку, этот досужий человек? И без него-то вы все шальные… Сам небось сидел на собрании и посмеивался в душе, а вы целый переполох устроили. И с какой стати именно тебя редактором выбрали — тоже мне нашли примерного комсомольца! Э, жаль, не заглянул туда дядя Нико, не гаркнул на вас, чтобы вы задали стрекача! А Эрмана-то, Эрмана, видно, он совсем одурел, что соглашается на ваши затеи! Вы даже Эрману свели с ума — вот увидишь, скоро его вытурят из секретарей!
— И пальцем не посмеют тронуть! Мы — комсомольцы, и мы сами выбираем себе секретаря. Никто, кроме нас, не вправе его прогнать. Ты думаешь, всякий, кому только заблагорассудится, может помыкать нами? Нет, милая, не так обстоит дело! И от комсомола кое-что зависит. Какое право имеет дядя Нико хоть слово нам сказать, если мы ничего плохого не делаем?
Девушка вспылила:
— Это все ваш друг-приятель виноват!.. Ходит сам без дела и вас сбивает с пути, голову вам морочит! Чему он вас учит? Скажи — чему? Брось глупости, Шакрия, иди работать в колхоз. Давай выходи в поле — вот хотя бы с нашей бригадой. Будем с тобой вместе. Ну, право, что это такое — неужели тебе не надоело без дела таскаться!
— Что-то ты, Элико, понемножку стала язык распускать! Составила мне тут целую программу! Я и без того очень даже много работаю. С тех пор как мы забрали футбольную форму, ни руки, ни ноги мои отдыха не знают. Ты думаешь, это шуточное дело — очистить целое поле от камней и выкорчевать кустарник?
— Бегал в город простофиля, а спроси его — зачем?
— Ну-ну — потише! Посмотрите-ка на нее! С завтрашнего дня начинаем.
— Завтра мне некогда.
— Тогда послезавтра.
— И послезавтра тоже.