Кабахи
Шрифт:
По бледным губам доктора скользнула ироническая улыбка.
— А что вы думаете, юноша, о навязывании идей?
Старый садовник почувствовал, что беседа приняла неприятный оборот, и снова приподнялся на локте.
— Начали с панты и с яблонь, а теперь вон куда забрались! Если человеческие головы пичкать этими самыми вашими идеями, то ведь желудкам-то нужно что-нибудь посущественней! В особенности когда в роднике стынет вино, дожидаясь, чтобы его выпили!
Шавлего встал и направился к двери. На пороге он задержался и, повернувшись, сказал доктору:
— Мы никому не навязываем силой своих
Доктор ударил в ладоши над табуретом.
Убитая муха упала брюшком вверх на пол.
5
Серго неторопливо повернулся и вышел.
Визгливые звуки зурны ворвались сквозь щель непритворенной двери в комнату. Оглушительно забухал, рассыпался частой дробью барабан, и высокий хрипловатый голос барабанщика Гиголы завел с переливами, на манер восточных баяти:
На реке искали броду Хареба и Гогйя-а. Говорят — не суйся в воду, Здесь застряли многие-э.Вахтанг насупился, пошел к двери и сердито захлопнул ее.
— Как он не устанет орать, чтоб ему провалиться!
— Чего ты на него окрысился — у каждого своя забота и своя утеха. — Купрача равнодушно придвинул к себе тарелку с шашлыком и принялся резать лук.
— Не до песен мне сейчас.
— Садись сюда, поближе, я тебе настроение исправлю. В столяры Гиголу не возьмут, и мастерок он тоже держать не умеет. Такое у него ремесло, им он кормится.
Вахтанг сел.
— Куда Серго поехал?
— На одну ферму. Договорился я с заведующим: даю ему телку на племя, а он мне взамен корову.
— Что за дурак меняет корову на телку?
— Корова недойная и неплодная, какой на ферме от нее толк? А телка принесет приплод и будет давать молоко. Им прямая выгода и мне тоже: весу в корове вдвое против телки. А в поголовье у них проигрыша не будет.
— Ей-богу, тебя бы в министры…
Купрача пододвинул гостю шашлык.
— Не бойся, в министрах тоже не дураки сидят. Да что министры! Когда я работал в Ахмете, приехал на ревизию бухгалтер из Цекавшири. Поселился он в гостинице. Как только, бывало, стемнеет вечером, все заведующие магазинами, столовыми и бог весть чем еще выстраивались в очередь перед его номером. Денег он увез пропасть, а сколько еще разного барахла! Да я сам новенькую «Победу» с неснятой пломбой пригнал к его дверям!
— Откуда ты «Победу» достал?
— Получил по закону.
— По закону? Да ведь и у тебя, и у твоего сына уже есть по машине!
— А эту мне органы госбезопасности дали в награду — я и купил, не стал отказываться.
— Что за дела у тебя с органами госбезопасности? — подозрительно спросил Вахтанг.
Купрача посмотрел на вертел, забытый на столе, и задумчиво потер себе подбородок.
— А я семерых бандитов-кистин, скрывавшихся в лесу, примирил с советской властью.
— А с бандитами ты откуда связался?
Купрача потянулся за бутылкой и наполнил стаканы.
— Выпьем
Вахтанг взялся за свой стакан.
— Кто это — Бисолта?
— Был у меня такой дружок.
— А при чем бандиты?
— Бисолта был кистин, один из той семерки. Я знал, где они скрываются, пошел на охоту и встретился с ними. Меня об этом наш тогдашний начальник милиции Дурмишидзе попросил.
— А чего милиция и госбезопасность нянчились с какими-то там семью кистинами?
— Не гоняться же за полдюжиной головорезов на самолетах, с атомными бомбами! А они весь район держали в страхе и несколько работников милиции убили.
— Ну и как же ты их примирил?
— Сговорился я с Бисолтой, взял с собой убойного барана, самого лучшего вина и вместе с Дурмишидзе отправился в лес. Дружок мне вполне доверял, другие, правда, подозрительно косились. Выпил я немножко и говорю тому, кто у них считался за главного: «В чем хочешь с тобой потягаюсь, — так и так мою мать, если ты меня перепьешь или переборешь!» Вскочил я и сплясал по-кистински, да так, что сам Бисолта рот разинул. А потом выхватил из кобуры мой «ТТ», подарок министра, и говорю ему: берись за свой пистолет. Стесали мы бок у дуба, отошли на сорок шагов и постреляли в цель. Ну, он тут обнял меня и сует мне свой парабеллум: «Бери, говорит, владей, ежели не отберут…»
— Сложили они оружие?
— Сложили. Рассудили, что все равно в конце концов подстрелят их, как диких зверей, в лесу — так уж лучше по доброй воле принять положенное наказание.
— А что с Бисолтой сталось?
— Бисолта не усидел в тюрьме, убежал.
— И что же?
— Да ничего. Далеко не ушел — убили при бегстве.
Вахтанг выпил «за упокой» и отставил стакан.
— Новенькую «Победу» и я хотел бы купить, да порастряс все свои деньги.
— А чем эта плоха?
— Ничем. Немножко цвет мне не нравится.
— Это дело простое. Есть у меня в Рустави знакомый человек — отведи к нему машину, он ее перекрасит в какой угодно цвет. Будет выглядеть лучше новой.
— Да, про Рустави я уже слыхал. Пока поезжу так, а потом выкрою время и съезжу туда.
— Лучше не откладывай — после будет совсем недосуг.
— Сначала я хочу с этим верзилой счеты свести.
Купрача нахмурился:
— Ты что, спятил? Не суйся смотри, во второй раз не уцелеешь!
— Убью, так его мать…
— Послушай меня, Вахтанг. Я эту породу знаю хорошо: у них в крови очень уж много железа. Если с молодым что-нибудь случится, его дед тебя и всех твоих от мала до велика передушит, как котят. Да и сам этот парень одной рукой из таких, как мы с тобой, сок выжмет.
— Все равно убью!
— Осторожней, говорю, Вахтанг! Как бы не вышло у тебя, как у того мула, что бросил ярмо и зацепил себя притыкой за шею. С этим парнем сшибаться тебе не с руки. Я и Серго хорошенько отчитал — чего он лезет, куда не просят? А на Закро ты напрасно обижаешься, он тебя от большой беды избавил. Если бы ты тогда двинул лопатой этого молодца, то сегодня был бы вместе с Бисолтой, а я тут пил бы за упокой обоих. Постой, не сходи с ума. Знаю, не боишься, но возьмись за ум, наступи себе на кишки. Видишь, какие дела твой крестный разворачивает? Неужели ты хочешь, чтобы все пошло прахом?