Кабахи
Шрифт:
— Никуда не пойду. Если хочешь что-нибудь сказать, говори здесь.
Девушка покраснела еще больше и как-то жалобно развела руками.
— Ты же знаешь, Валериан, что я ничего не могу тебе здесь сказать. Ну разве трудно тебе выйти на минуту?
Застольцам стало жаль девушку, они посмотрели на товарища:
— Вставай, выйди ненадолго, может, у нее какое важное дело!
Валериан посмотрел с раздраженным видом по сторонам.
— Очень прошу вас, ребята, не вмешивайтесь в мои дела. Я сам с ними управлюсь. — Он повернулся к девушке: — Кто тебя звал, зачем сюда пришла? Сколько раз я тебе говорил:
Девушка закрыла лицо руками и прислонилась лбом к столбу.
Закро наконец оторвал взор от его резных украшений.
— Что же ты еще можешь сказать ей хуже того, что сказал? Ну, что еще скажешь? Погляди вокруг — мы ведь здесь не одни, столовая полна народу. Да и хотя бы только при нас одних — разве можно так разговаривать со своей невестой?
— Невестой? — осклабился Валериан. — Да она мне такая же невеста, как и любому другому.
Девушка заплакала еще горше. Она вся дрожала и в отчаянии билась лбом о столб.
У Закро сердце оборвалось в груди. Лицо его омрачилось.
— Пусть обернется для тебя змеиным ядом женская любовь и женская ласка, каждый ее поцелуй и каждое шепотом сказанное нежное слово! Будь я на месте этой девушки, плюнул бы тебе в лицо, смотреть бы на тебя не захотел! Чтобы девушка любила меня, днем и ночью думала обо мне, ходила по моим следам, а я бы… — У Закро иссякли слова, лицо стало темнее ночи; помолчав, он коротко отрезал: — Вставай и ступай с нею.
— Из-за стола прогоняешь?
— Ты знаешь — я не люблю долго разговаривать.
— Из-за стола прогоняешь?
— Слышал или нет — вставай!
— Если гонишь из-за стола, так и скажи.
— Не встанешь?
— Значит, гонишь?
— Гоню. Вставай!
— Тогда знаешь что я скажу? Ты свой стол ищи у Хатилеции.
Закро не стал продолжать спор, а встал и вынес Валериана вместе с его стулом во двор. Потом обнял девушку за плечи и сказал ей:
— Плохое ты выбрала дерево, сестрица, чтобы посадить в своем саду. Некому за тебя заступиться? Ну, выйди к нему и, если еще имеешь что сказать, скажи.
Девушка повисла на руке у борца и оросила его рукав слезами.
Горе девушки наполнило сердце Закро жалостью, обожгло его. Слезы навернулись ему на глаза, он отвернул лицо, чтобы скрыть их, на мгновение прижал к груди плачущую девушку и подтолкнул ее к двери:
— А теперь ступай к нему, и, если больше за тебя некому заступиться, я буду твоим братом.
Тут влетел разъяренный Валериан:
— Шлюха, шлюха, шлюха! Теперь с этим обнимаешься? Видите, ребята, теперь она с Закро обнимается! И сейчас мне не верите? Шлюха, ух, так твою… Не будь ты потаскухой, разве пошла бы работать медсестрой?
Закро схватил подскочившего Валериана за ворот и за пояс, легко поднял его и швырнул в угол.
Большая, как тыква,
Закро прислонился к опорному столбу, скрестив руки, заложив ногу за ногу, и молча уставился на паутину в углу под потолком.
Все последующее произошло с быстротой молнии.
Он не заметил, как Валериан встал, схватил со стойки длинный нож, как перепрыгнул через стойку в зал Купрача. Словно издалека донеслись до него слова: «Что ты делаешь!», как бы единый вздох, вырвавшийся из груди двух десятков человек, и отчаянный женский крик. Он лишь внезапно почувствовал, как что-то холодное, как лед, скользнуло внутрь его живота, вышло наружу через спину и глухо вонзилось в столб. Закро вздрогнул, прижался к столбу, напряженно вытянулся вдоль него, глаза его часто заморгали — и вдруг полезли на лоб; на всем лице заблестели внезапно появившиеся крупные капли пота. В одно мгновение Закро весь покрылся испариной. Рот его приоткрылся, руки осторожно скользнули вдоль тела и нащупали крепкую деревянную рукоятку на животе, чуть пониже пупа. От прикосновения к ней он снова вздрогнул. Потом еще раз бережно, осторожно тронул рукоятку своими массивными пальцами и замер.
Зал затаил дыхание, окаменел. Растерянный Купрача не мог оторвать глаз от этой рукоятки, торчащей из живота борца.
Закро крепко стиснул зубы, зажмурил глаза, с силой тряхнул курчавой головой и обеими руками обхватил рукоятку ножа. Потом, подождав немного, потянул ее со сдавленным стоном, скрипя зубами, и, собравшись с силами, дернул — вырвал острие из столба и постепенно, дюйм за дюймом, извлек из своего тела. На мгновение он замер, потом отыскал рану левой рукой и зажал ее. Между пальцами побежали тоненькие струйки крови.
Борец, не глядя, перехватил правой рукой нож и крепко стиснул рукоятку. Багрово блеснуло залитое кровью длинное лезвие. У раненого задрожал подбородок, застучали зубы. Он посмотрел взглядом обезумевшего быка на дверь, глухо взревел и сорвался с места, но не смог ступить и шагу. Как оглушенный ударом молота, упал он на колени, потом бесформенной массой рухнул на пол и скорчился в судороге.
2
Нико перегнулся через перила балкона.
— А тебя на свадьбу не пригласили? — Наскида стоял внизу, расставив чуть согнутые в коленях ноги, подняв к балкону красное лицо, и смотрел на Нико злорадно-торжествующим взглядом.
— Сапоги больше не жмут?
— Разносились, стали по ноге. Если собираешься, пошли бы вместе.
«Радуется, что набьет свое ненасытное брюхо!» Нико спросил равнодушно:
— Чья свадьба?
— Испытываешь меня?
— Думаешь, я тебя мальчишкой считаю?
— В самом деле не знаешь?
— Перестань болтать. Чья свадьба?
— Нет, ты подумай! В самом деле не пригласили?
— Не пригласили.
— Так ты действительно не знаешь?
— Не знаю.
— Всему Чалиспири известно, что невестка старого Миха выходит замуж за охотника Како. Сегодня они расписались у меня в сельсовете. Если собираешься, так пойдем вместе.
— Ах вот ты о ком! Нет, благодарствуй, не пойду. Да, они меня звали, только мне некогда.
— Пойдем, какие сейчас дела! Пожелаем счастья, по нашему обычаю, «новоцвету», новобрачным.