Кабаре, или Жизнь продолжается
Шрифт:
То была первая ночь за долгое-долгое время, которую я провела спокойно, не поддавшись грусти, не пролив ни слезинки. Призрак умершего возлюбленного на этот раз не заявился незваным в мой сон.
А утром за окном была уже совершенно другая местность. Ландшафты Среднего Запада остались далеко позади, и всё, абсолютно всё было совершенно иным. Никаких необъятных полей, но большие особняки в предместьях, на мой взгляд, выглядевших уже почти городами, множество самых разнообразных зданий и машин, и построек и устройств современной цивилизации. Неутихающая жизнь – не то, что у нас. Я неотрывно смотрела в окно, поражаясь тому, с какой лёгкостью люди живут вдали от природы в своих искусственных каменных джунглях. В окрестностях
Когда поезд остановился, прибыв на Центральный вокзал, я взяла свои немногочисленные пожитки и ступила на перрон. Мимо меня сплошным потоком продвигалась живая масса – носильщики предлагали свои услуги, пассажиры спешили на свои поезда вместе с провожающими, а только что прибывшие устремлялись к ведомым им одним концам своего маршрута.
– Освободите дорогу, мисс, – услышала я позади голос и едва успела посторониться.
За мной следом спустился мужчина с большим багажом и, нисколько не растерявшись, живо призвал носильщика в форме. Повезло. Он-то знал, куда ему идти, я же – нет. Покрутив головой, я всё же пошла за своим соседом по вагону, да и люди, продолжая выходить из нашего поезда, направлялись в ту же сторону. Я была на правильном пути, раз не пришлось ломать голову над тем, в какую сторону двигаться.
Я не знала, как именно выглядит дядя, за исключением того пространного описания, что дал мне отец, и мы не условились заранее, где именно должны встретиться. Мне лишь сказали, что он непременно будет меня ждать. Но что, если я выйду из здания вокзала, так и не встретив его? Что мне делать тогда?
А потом вдруг я увидела мужчину с яркой табличкой в руках с моим именем. Он оказался высоким, моложе, чем я его себе представляла, и был достаточно красив, чтобы на него заглядывались женщины. Я никогда не видела настоящих французов, но в его манере держаться сразу почуяла нечто французское. Сама его натура была офранцужена, если можно так выразиться. Впоследствии я убедилась, что тут дело в его убийственном шарме и том очаровании, что он производил на окружающих. Он был одет в лёгкий летний костюм, который очень ему шёл, несмотря на то, что в городе было жарко в начале третьей недели августа.
Не успела я подойти, как он первым заговорил, глубоким, очень приятным голосом с небольшим акцентом, который поначалу резал мне слух. (Впоследствии я поняла, что это я обладательница характерного западного говора.)
– Племянница Роза! Сто лет не виделись! – он раскинул объятия, а потом крепко расцеловал, случайно коснувшись моих губ. Мой нос утонул в шлейфе его стойкого парфюма. – Ты так изменилась! Выросла и, дорогая моя, превратилась в настоящую красавицу. Можешь обращаться ко мне просто по имени. Не такая уж значительная разница в возрасте между нами, да и я ещё не настолько старый, чтобы важничать. Напротив, мне хочется, чтобы мы как можно скорее поладили и стали друзьями.
– Как…, – начала я, но он не дал договорить.
– Как я узнал тебя? Очень просто. Твой растерянный вид сразу бросается в глаза, так что я заметил тебя издалека. А ещё ты очень похожа на свою мать. Она в молодости тоже была такой – глаз не оторвёшь. Впервые в Нью-Амстердаме?
Я кивнула. Мне стало приятно, что он так отозвался о маме.
– Так я и думал. Ничего, скоро ты привыкнешь к большому городу и его небоскрёбам. По-первости это немного пугает, но быстро пройдёт. Верь мне.
Я снова кивнула. Не признаваться же мне вслух, что он абсолютно прав, и я не чувствую себя достаточно легко и свободно здесь и сейчас.
Дядя перехватил мой чемодан с лёгкостью, с осторожностью забрал коробку с пластинками, и я с сумкой последовала за ним к выходу. Он с ловкостью лавировал между прохожими, а мне с трудом удавалось не отставать и при этом стараться не столкнуться с растекающейся в разные стороны толпой. Никогда не видела такого скопления людей в одном месте. Всё же я зазевалась и сильно толкнула пожилого господина. Пришлось извиняться за свою случайную оплошность, но он только одарил меня сердитым взглядом и исчез прежде, чем я в достаточной мере высказала свои сожаления. Дядя обернулся, заметив мою задержку, и покачал головой. Когда я снова приноровилась к его шагу, он произнёс:
– Роза, ты ведь не в деревне. Достаточно краткого извинения, и всё. Этот человек… вы ведь незнакомы. К чему интересоваться его здоровьем, когда вы никогда в жизни больше не встретитесь? Я понимаю, что фермеры хорошо знают всех, кто живёт в округе, но в больших городах не принято быть многословным со случайными людьми.
Я покраснела, но родственник не заметил моего стыда, шагая чуть впереди и глядя вперёд.
Как же глупо получилось! Только приехала, как уже продемонстрировала свою неосведомлённость. Мне не хотелось позориться перед братом отца, тем более что дядя Аксель обладал какой-то неуловимой притягательностью, так что для тебя сразу становилось важно его мнение. Даже со спины он казался значимой личностью, потому-то мне и не хотелось, чтобы он подумал обо мне хуже, чем я была на самом деле. По первому впечатлению, как известно, складывается мнение о человеке. Будучи первой красавицей школы, я привыкла к вниманию противоположного пола, а настоящую любовь я узнала раньше всех своих одноклассниц, так что не могла позволить, чтобы кто-либо пренебрегал мной и считал глупой девчонкой, пусть он даже и старше меня на десяток лет. И пусть этот мужчина считался моим родственником, по большей части он оставался для меня посторонним человеком.
Когда мы вышли за пределы вокзала, дядюшка снова обратился ко мне. В его тоне не сквозило ни насмешки, ни издёвки, точно оплошности с моей стороны и не было, и я заметно оживилась, ободрённая его деликатностью.
– Не возражаешь, если мы пройдёмся пешком? До моего дома всего два квартала.
– Хорошо. Так даже лучше, – я постаралась, чтобы мой голос звучал радостно, хотя за пределами вокзала толчеи нисколько не уменьшилось, и это обстоятельство было не в мою пользу. – Я привыкла к долгой ходьбе, люблю также длительные прогулки на велосипеде. Пешком я смогу всё вокруг рассмотреть без спешки.
– Ну, Нью-Амстердам тебе пешком не обойти, – улыбнулся мой родич. – Однако квартира, в которой тебе предстоит обосноваться, находится не слишком далеко от того места, где я работаю, а это очень удобно.
– А где ты работаешь? Я не знаю.
С конца марта я впервые проявляла столько любопытства, да и город заставлял обращать на себя внимание, что я только успевала головой вертеть по сторонам и просто чудом не натыкаться на прохожих. Пратт уже казался далёким сном или полупрозрачной фантазией, словно располагался в какой-то иной реальности.
– В кабаре «Дивная пташка». Отец тебе не сказал?
– Нет.
– Значит, и твоя мать не знает, – усмехнулся дядя, чего я не поняла. – Я работаю конферансье. Знаешь, кто это?
– Как в цирке, наверное. Объявляет номера, ну всё такое.
– Почти угадала. Помимо объявления номеров и представления публике артистов я ещё принимаю участие в некоторых сценках и обязательно выступаю в первом номере, которое задаёт тему нашего вечера. Я могу пристроить и тебя. Ты уже где-нибудь работала?