Кадетская контрреволюция и ее разгром
Шрифт:
Тогда же в «Донской речи» появилась статья левого кадета П. Е. Рысса, призывавшая в борьбе против Красной Армии вновь опереться на Германию 17 , где имеется сильное течение, желающее оказать военную помощь России», т.е. белогвардейцам. Еще два года назад кадеты, споря об ориентации, изобретали разного рода исторически-психологические обоснования своего внешнеполитического курса. Теперь было не время для подобных мудрствований. Автор статьи с циничным прагматизмом предлагал «во имя национальной политики» ориентироваться на державы, союз с которыми «выгоден в настоящем». В политике нет любви и ненависти, рассуждал он, есть только правильно понятый расчет. «Стоя на перепутье, — писал Рысс, — зорко будем смотреть, какая дорога удобнее, какой
В последний период существования деникинского и колчаковского режимов вновь дала о себе знать, несмотря на дальность расстояния и отсутствие непосредственной связи, синхронность настроений и действий кадетских идеологов военной диктатуры в разных концах страны. Недаром руководители Национального центра подчеркивали, что «при решении общих вопросов на Юге и в Сибири независимо друг от друга приходят к аналогичным решениям» 19 .
Осень 1919 г. ознаменовалась новыми победами Красной Армии в Сибири. В огромной степени этому способствовало партизанское движение. Во второй половине 1919 г. объединенные отряды партизан составляли целые армии. Центральный Комитет РКП(б) направлял их действия, посылая партизанам своих связных. Объединение отрядов, руководимых подпольными большевистскими комитетами, усилило их боевую мощь. Партизаны парализовали колчаковский тыл. Они взрывали мосты и железные дороги, громили белогвардейские гарнизоны, оттягивали на себя вражеские части с фронта, дезорганизовывали снабжение белой армии, подрывали ее моральный дух. Партизанам удавалось освобождать целые районы, в которых они сразу же восстанавливали Советскую власть.
Партизанское движение в Сибири ширилось и росло с каждым днем. К осени 1919 г. оно достигло небывалого размаха — по неполным данным, в нем участвовало более 100 тыс. человек 20 . Огромную роль в этом сыграло сибирское большевистское подполье.
Несмотря на беспощадный террор, большевики продолжали вести активную организационно-пропагандистскую работу в массах. Председателю колчаковского Российского общества печатного дела (РОПД) кадету Клафтону сообщали с мест, что «всюду ведется чуть не открытая агитация большевизма» и справиться с ней «местные организации бессильны». Управделами колчаковского Совета министров кадет Тельберг получал бесчисленные телеграммы о том, что «большевистская агитация имеет успех и увлекает темные массы населения на активные выступления» 21 .
Кадеты по-прежнему пытались нейтрализовать идеологическое воздействие большевиков на широкие слои трудящегося населения Сибири. «Кто говорит, что правительство реакционно, тот лжет», — громогласно утверждал Пепеляев, выступая 7 августа перед жителями Тобольска и призывая «общество» оказать правительству «действительную помощь». Он возглавил кампанию за организацию «добровольческого движения». Но трудящиеся Сибири не желали сражаться за белое дело. Удавалась вербовка лишь правых элементов, составивших дружины «Святого креста» и «Зеленого знамени». Пепеляев выступил горячим пропагандистом этих дружин. В дневнике он писал, что ему советуют «не связывать своего имени с этими „черносотенцами” и их движением», и тут же, бравируя, заявлял: «Я же предпочитаю связывать» 22 .
Пропагандистская машина колчаковщины, возглавлявшаяся Н. В. Устряловым и А. К. Клафтоном, проводила ожесточенную антисоветскую кампанию. Клеветническая травля Коммунистической партии, Советской власти велась и в устных выступлениях колчаковских агитаторов, и в прессе, и в издававшейся сотнями тысяч экземпляров разного рода печатной продукции. РОПД и его так называемое Прессбюро, руководимое Устряловым (которого в левых кругах прозвали «теоретическим столпом омского разбоя»), каждый день выпускали
Подлинный смысл этого пропагандистского «взрыва» накануне краха был разоблачен в выпущенном Омским комитетом РКП(б) в августе 1919 г. воззвании «Последние дни сибирской реакции». Чтобы скрыть от народа приближение своего неизбежного банкротства, говорилось в воззвании, идеологи колчаковщины ухватились, как утопающий за соломинку, за последнее средство — ложь и клевету. «В сотнях тысяч экземпляров один за одним вывешиваются на стенах, заборах и столбах полные пошлой грязи и подделки разного рода уродливые бумажные выкидыши; в таком же количестве и такого же содержания… раздаются по рукам в виде бюллетеней и других воззваний…» Большевики подчеркивали: «Все это направлено на то, чтобы еще раз обмануть народные массы… У них нет больше средств. Народ, которому они хотели нести „свободу”, весь против них» 24 .
Между тем силы Красной Армии сосредоточивались для решительного удара по Колчаку. Реввоенсовет Восточного фронта, обращаясь к реввоенсоветам армий, требовал: принять «все меры, чтобы каждый коммунист на фронте отчетливо знал, что мы теперь должны сломить Колчака, чего бы это ни стоило… Решается вопрос не об Ишиме и Омске, а о Москве и Петрограде» 25 .
14 октября части Красной Армии перешли в наступление. В результате двухнедельных боев им удалось отбросить противника на 250 км. 22 октября был взят Тобольск, 30 октября — Петропавловск, 4 ноября — Ишим. Теперь красные отряды продвигались к столице «колчакии».
Огромную помощь в освобождении Омска оказал пролетариат города, руководимый подпольной большевистской организацией. Осенью 1919 г. на собраниях омских большевиков-подпольщиков подробно обсуждались вопросы, связанные с усилением борьбы против белогвардейцев. Листовки, распространявшиеся Омским комитетом РКП(б) среди рабочих города, призывали их организоваться и готовиться к восстанию 26 . Рабочие тормозили проводившуюся колчаковцами эвакуацию, устраивали забастовки на железной дороге, выводили из строя паровозы и вагоны. В результате подавляющая часть вывозившихся колчаковцами грузов попала в руки красноармейцев.
Когда 14 ноября красные войска подступили к Омску, там вспыхнуло восстание рабочих. Восставшие вместе с двумя переправившимися через реку Омь полками Красной Армии очистили город от белых, захватили огромные трофеи. Фронт разваливался, белогвардейские части в полной сумятице удирали со своих позиций, солдаты и офицеры тысячами сдавались в плен. Колчаковский Совет министров бежал в Иркутск еще 10 ноября. Вслед затем из Омска по забитому эшелонами железнодорожному пути двинулся поезд самого «верховного правителя».
Бегство, паника, неразбериха, абсолютная дезорганизация власти… В этой катастрофической обстановке, бывший председатель колчаковского правительства Вологодский был заменен новым премьером — В. Н. Пепеляевым, возглавившим так называемое «ответственное министерство». Пепеляев и его сподвижники-кадеты все еще верили в возможность благополучного исхода, пытались убедить в этом широкие массы (в начале октября, в самый канун решающего наступления Красной Армии, выходившая в Иркутске кадетская газета «Свободный край» писала: «Положение, как никогда, устойчиво» 27 ).