Кадеты императрицы
Шрифт:
Судьба судила иначе: и Гранлису, и де Тэ суждено было выжить. Последнему рок приберег более трагичный конец.
Они были направлены обратно во Францию, в Париж. Пришлось колесить через всю Польшу, Силезию, Германию, проехать Дрезден и Франкфурт…
Путь был ужасный. Состояние раненых ухудшилось. Врачи, сопровождавшие больных, не раз покушались бросить их на краю дороги в полной уверенности, что им все равно не доехать до Франции. Но порядочность восторжествовала, и благодаря этому жизнь больных была спасена.
А
Наполеон внес свои поправки…
VIII
Однажды ночью шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, живший в своем старинном замке Сен-Пер, возле Гранвила, внезапно проснулся от крика, несшегося с морского берега. Шевалье быстро приподнялся со своего ложа — кровати предков, одной из тех кроватей, на которых рождались и на них же умирали.
Жилище было старое, ветхое, расползающееся по всем швам, но род Брусларов жил в нем в течение пяти столетий, и члены семьи покидали его лишь в тех случаях, когда отправлялись в путь, на поиски за различными приключениями.
Все души почивших предков, казалось, жили под старыми сводами покоев и тихо перешептывались между собой по ночам; последний из рода Брусларов был очень доволен своим жилищем: он любил старое гнездо своих предков и любил воспоминания.
Услышав крик, он протер себе глаза и поспешно вскочил.
Хотя императорская полиция еще ни разу не тревожила старого шевалье, — что, между прочим, было бы излишним, так как на морском берегу всегда стояло наготове судно, готовое в любой момент отплыть к берегам Англии, в чем шевалье поспешили бы помочь преданные ему крестьяне, — он всегда был настороже и начеку.
Как знать: у Фуше могла явиться прихоть, хотя бывший шеф жандармов занят войной с Россией, предоставить другим уничтожение вандейцев.
Поэтому и теперь шевалье подошел осторожно к окну, раскрыл его и стал чутко прислушиваться, зорко вглядываясь в ночную тьму.
Был конец октября. Погода стояла довольно мягкая, хотя и туманная. Впрочем, туманы — не редкость в этом полунормандском-полубретонском уголке.
По небу неслись темные клочья разорванных туч. Луна то появлялась на мгновение, то снова скрывалась за быстро несущимися тучами. Однако в одну из минут просветления шевалье удалось рассмотреть женскую фигуру, одиноко стоявшую на берегу. Женщина боролась с ветром, стараясь запахнуться в свой плащ, срываемый при каждом порыве. У ее ног на мокром песке стоял небольшой чемоданчик.
Бруслар всегда был храбр и отличался рыцарскими наклонностями. Поэтому и в данном случае он поторопился одеться, сунул предосторожности ради пистолет в левый карман,
Он хотел заговорить, на эта попытка не удалась. Ветер был настолько силен, что заглушал слова. Тогда Бруслар удовольствовался жестом: предложил левую руку незнакомке, а правой указал на свой старый замок. Эта пантомима была достаточно ясна. Незнакомка сперва было оттолкнула от себя предложенную руку, но тотчас же одумалась и оперлась на нее. Таким образом они добрались до старого замка, и незнакомка перешагнула его порог.
— Сударыня, — почтительно промолвил Бруслар, — будьте, прошу вас, как дома и располагайте мной как своим покорнейшим слугой.
Дама, слегка запыхавшаяся от волнения и быстрой ходьбы, ничего не ответила на приветствие шевалье. Последний поспешил подойти к затушенной масляной лампе и зажег ее. Горела она плохо, но все же давала кое-какой свет.
Оба действующих лица поспешили незаметным образом искоса оглядеть друг друга. При вторичном осмотре шевалье снова должен был сознаться, что старому замку Сен-Пер выпала честь принимать в своих стенах чистейшую женщину по красоте, восьмое чудо на свете. А между тем он был большим знатоком женской красоты и немало перевидал на своем веку привлекательных женщин…
— Не голодны ли вы? — засуетился шевалье.
— Немножко, — вздохнула в ответ женщина.
Шевалье поторопился подойти к большому дубовому буфету, добросовестно осмотрел все его полки, потом кинулся к винтовой лестнице, ведущей на маленькую угловую башенку, и громко крикнул:
— Бернар!.. Эй, Бернар, просыпайся скорее и беги сюда! Слышишь?.. Поторапливайся, старина!..
— Ладно!.. Слышу!.. Чего еще нужно? — ответил сверху чей-то заспанный, охрипший голос.
Вскоре на пороге появился сам Бернар, лохматый, заспанный, распространяющий сильный смешанный запах дешевого табака и водки.
Это был тот самый субъект, который несколько месяцев тому назад с жадностью пожирал хлеб с ветчиной перед гостиницей «Золотой колокол», в тот день, когда разыгрался там известный эпизод.
Он нимало не удивился присутствию женщины, словно вышедшей из морской пучины или же упавшей прямо с неба. Его хозяин приучил его ко всевозможным неожиданностям. Поэтому он вполне флегматично принялся растапливать очаг и накрывать на стол.