Каена
Шрифт:
Ей хотелось тех прежних неспешных разговоров с Рэном, когда не приходилось ждать Громадину Тони. Не слышать абсурдных признаний в любви от человека - даже одно это давало исчерпывающую его характеристику!
– Я защищу, - уверенно ответил он.
– Я сумею. Знаешь, есть крепости, в которые даже эльф не способен проникнуть!
Роларэн сминал реальность, будто бы исписанный лист бумаги, и складывал умело новые слова-личности, новые сущности... Сумеет ли что-то сделать с этим Громадина Тони? С тем, как легко магия кружилась в эльфийских пальцах, как он ткал полотно силы,
Нет, и Шэрра в этом ни капельки не сомневалась. Именно потому её смех был таким звонким, таким довольным и весёлым. Она ни минуты не верила в Громадину Тони, она не собиралась в него верить.
– Крепости? Ты думаешь, что эльфийка сможет засесть дома и рожать тебе детей, защитник?
Она не хотела допускать грубость. Просто прервать его тихий говор, его уверенность в том, что он сможет завоевать её.
Тони почти поверил. Даже тогда, когда она стояла в крови на коленях, прижимала к себе ладони Рэна, пытаясь заживить истерзанные палицей руки - он и тогда верил в то, что рано или поздно Шэрра одумается.
– В первую очередь ты женщина. А в каждой женщине есть материнский инстинкт.
– Мой материнский инстинкт принадлежит другому мужчине.
– Тому, что ведёт тебя насмерть?
– Тому, что не наблюдал бы, как меня избивали.
Тони промолчал. Он долго-долго пытался сконцентрировать взгляд на чём-то другом, не на ней, и в итоге выбрал в качестве собственной цели палицу.
Роларэн отбросил её в сторону, подальше от себя, и та теперь покоилась практически у ног Громадины. Он даже боязливо отодвинулся, вспоминая, что она - кусок деревяшки же в общем-то!
– сделала с теми, с кем он учился, должен был плечом к плечу идти в походы. И Рэн после этого шёл, не падал, словно не было ни единой раны, ни единого пореза - словно и страдания в его теле не было, и места для него не сыскалось.
Мастер.
– Почему Мастер?
– спросил вдруг Тони. Шэрра не ответила - она не знала, по правде. Она могла только предполагать, но отвечать за того, кто для неё одновременно был столь далёк и столь близок, не осмелилась. Тони подался вперёд, вновь попытался коснуться её рук - и вновь Шэрра отодвинулась дальше.
– Я вмешался. Ты ведь помнишь, что я вмешался, хотя ненавидел этого Рэ.
– Потому что он был тщедушным пареньком, а на него всё равно пал преподавательский глаз? Так ты купался в любви Миро, разве этого было мало?
Он сжал зубы. Разумеется, мало! Миро - это мечи. А Мастер - знание об эльфах. Они тогда ещё все задумывались - каким образом оно досталось этому дикому, удивительному мужчине? Замкнутому, холодному, покрытому громадным количеством неоправданных, оказывается, шрамов. Им всем тогда было страшно. Или страшно интересно. Увы, Тони никогда не видел разницы.
– Это не то. Только Мастер, и все это знали, мог действительно предоставить настоящие знания об эльфах. Всё остальное было фикцией. И все полагали, будто бы ты попала к нам только по его доброй воле.
– Так и было, - подтвердила Шэрра.
–
Он покачал головой. Речь шла совсем не о том.
– Но бить - не выход, - прошептал Тони.
– Поэтому я вступился. Они и меня могли бы ударить, их было много. Ты не считаешь это достойным уважения?
– Нет, как и каждого, кто вымаливает у женщины похвалу собственным действиям, - жестоко, но бесконечно равнодушно отозвалась Шэрра.
– Ты громаден, воистину. Ты думаешь, что кто-то посмел бы поднять на тебя руку?
– она тихонько рассмеялась.
– Разумеется, нет. Вот я, к примеру, в это совершенно не верю. Ни на минуту. Потому...
– Ты не можешь презирать меня за помощь.
– Я могу презирать тебя за то, что ты пытался убить маленького, щуплого паренька, против которого выступил с громадным двуручным мечом, не задумываясь ни о чём. Я могу презирать за то, что ты вмешался только тогда, когда понял - это действительно может грозить человеческой жизни... А прежде? Неужели ты полагал, что для несчастного Рэ падение обойдётся? Неужели думал, что он выстоит? Ты испугался. Ты подумал, что гнев Мастера может пасть на самого сильного - таковым, разумеется, ты полагал себя. Почему? До сих пор не знаю.
– Он ведёт тебя на смерть, Шэрра!
Она рассмеялась.
– На смерть?
– переспросила она.
– Разумеется. Разумеется, да. Но у эльфов всё не так, как у людей, у эльфов и психология смерти другая. Я готова умереть за поставленную им цель, но мне и вправду хочется выжить - для того, чтобы он смог достичь и второй. Не смотри на меня так, Громадина Тони. Я не люблю тебя и не буду любить по приказу. Мне не помогут крепости. Я эльф. Я хочу жить в лесу. Златом или обыкновенном. Я хочу быть рядом с Вечным. Вечные не предают.
– Ты не Вечная.
– Мы не можем точно знать. Вечные давно не рождались, да. Но во мне есть душа. Есть. А значит, где-то есть и моя вечность.
Тони сжал зубы.
– Что в его кулоне?
– Его жизнь.
Он посмотрел на неё, словно надеялся на что-то, ждал подробной инструкции, помощи, да чего угодно!
Не дождался. Шэрра равнодушно посмотрела в пустоту, потом сморгнула слёзы и молчаливо любовалась на траву.
Тони перевёл взгляд на палицу.
Вновь посмотрел на Роларэна.
– Я докажу тебе, что я - не просто человек. Я больше, чем человек. Я способен быть тебя достоин, - уверенно отозвался он.
– Ты просто человек. Все вы просто люди, - прошептала она.
– Просто люди. Вы такие самонадеянные...
Она словно погрузилась в какое-то удивительное, далёкое от реальности состояние. Такое глубокое, бесконечное, спокойное...
Тони рванулся вперёд, не думая уже ни о чём, кроме жуткой, дикой мести. Он помчался к Роларэну, всё так же сжимавшему нежную, но в тот же миг острую, будто бы стальные иглы, траву. Рванул кулон с его шеи, отступил на несколько шагов и поднял руку к небесам, сжимая в ней железо - или это было серебро? Золото? Он чувствовал, что вот-вот украшение треснет в его руках. Он жаждал этого.