Каин Л. Избранное, расширяемое издание
Шрифт:
Ты лошадей звала и плакала о ночи,
И прыгнула потом в открытое окно.
Помялась высота, впиталась в позвоночник…
А я не спас тебя, мне было все равно.
Выл ветер по тебе, певец скорбей и славы,
Мне было всё равно, о чем бы он ни выл;
Ведь я из рук своих ковал, ковал оправу —
Для сердца твоего, стеклянной головы.
Я плёл, ковал, паял, весна в окне кипела.
Я сделал всё, что мог, прошло
И хрупкий гематит в оправу после вделал,
Влил кровь свою, как клей, и вышел амулет.
Его, пока ещё он не вошёл в привычку,
Я подарил тебе; и ты сказала мне:
«Я бросила тебя, а ты был безразличен.
Моя любовь — пуста. Твоя — пуста вдвойне».
Ах, какая жара
Ах, какая сегодня случилась жара!
Кран подъёмный ссутулился, словно жираф,
зебра тянется в тень светофора.
Ах, какая жара. Даже больно зевать.
И ни шляпам, ни зонтикам, ни головам
перед этой жарой нету форы.
Хоть полжизни отдал бы я сразу
за полкружки холодного кваса.
Перекрёсток-сосед от машин чуть просел,
курят выхлоп из труб на сплошной полосе,
в вечной давке, железные кони;
чтобы нежные чувства заботой почтить,
я стою, ожидаю тебя. И почти
оплываю свечой на бетоне.
Таю, таю, как воск, и по воску
солнце жаркое едет повозкой.
Закат
После смерти моей останется профиль
«ВКонтакте», а в профиле — фото-фас;
имя — ложь, мысли — ложь, даже форма глаз
с некой фальшью, как будто её скрипты
самовольно подправили. Если ты
будешь верить, что нам по хорошему пофиг
на отсутствие жизни, то и для нас
будет место. Так смерть разлучить уже
не сумеет. Всех планов и чертежей
не послушав, в бессмертие сделай шаг.
В социальной сети навсегда душа
остаётся. Могучие облака
разделяют, властвуют, как река,
и дают нам шанс. На бессмертье шанс.
(Я уже всё стёр. И горит закат.)
Наука
Кванты, параморфизм, как взрастает бамбук —
Изучал даже я, хоть не доктор наук.
Да, наука нужна, потому что известно:
Без неё обыватель — как птица без рук.
Трепать
Люди знают, что, к цели стремясь напролом,
Обретут всё, что надо, и быстро притом.
Но сидеть, как полипы, приучены с детства,
И в надежде на чудо трепать языком.
Споры
Этот —
Здесь поспорить легко, а слова таковы,
Что, в раздорах на тему чего кто достоин,
К недостойным поступкам приводят, увы.
Стрела
При подсчёте провалов, под гнётом молвы,
Исполнителя часто винят, но, увы,
Обвиняют не тех. Ведь стрела не стреляет —
Это лучник спускает её с тетивы.
Взросление
Мир огромных огней надо мною царит,
Мир великих идей погибает внутри,
Мир ничтожного пьянства и мелочной жизни
Скоро всех покарает и всё покорит.
Родственники
Всё труднее набор диссонансов понять,
Всё длиннее симфония каждого дня…
Коль сношаются скука с плохим настроеньем —
Порождают чудовищ, поскольку родня.
Справедливость
Всем известно, что принц благородней слуги:
Так своё почему-то в руках у других,
Так ударить всегда легче самых любимых,
Так надёжней всего дураки и враги.
Дождь в январе
В нелюбви — как в зиме; не посеять в снегу б
Все слова, обронив с обмороженных губ.
Их поток только лёд порождает в итоге,
Словно дождь в январе — колок, резок и скуп.
Пищевая цепь
Был жестоким ребёнком — стрелял в голубей.
Повзрослел — стал намного точней и грубей.
Постарел — стал циничным и думал о смерти.
Умер — черви едят. После — птицы червей.
Между нами не осталось ничего
Я совсем не в силах думать головой,
А особенно в плену таких оказий:
Между нами не осталось ничего.
Разорвались неразорванные связи.
Я уже не утоляю голод свой,
В окружении реторты тонкостенной…
Между нами не осталось ничего.
Мы два самых близких тела во вселенной.
Не надо имён
Я прекращаю порою спать.
Вроде и весел ещё, и молод, но
Чувствую часто себя стариком.
Странное чувство, и нет описания;
Воспоминанья — не ясно, о ком,
В каждом движении, в каждом касании —
Холодно, холодно, холодно, холодно…
Вечер приходит — и вот, опять
Я отправляюсь ко сну, утомлён,
Холод оставив прихожей, в вороте.
Снятся всю ночь путевые столбы.
Как бы и мне умереть на вокзале,