Каирская трилогия
Шрифт:
Ясин засмеялся и сказал:
— Вот уж не знаю, кто из вас двоих сам виноват в свой беде.
Далее он продолжил, и тоже со смехом:
— Ты не должна бояться смерти этого человека. Не утруждай себя мыслями о нём. Я всего лишь боюсь за тебя из-за твоего язычка — вот он-то и есть самый настоящий дурной знак. Мой тебе совет — и я не устану повторять — прополоскай его в сахарном сиропе, пока он не будет годиться для разговора с женихом…
Тут Фахми угодливо заметил:
— Что бы там ни было с господином Ридваном, но день твоей свадьбы будет благословенным. Ты ведь так долго этого ждала. Разве ты не знаешь, что уже объявили о перемирии?
Ясин воскликнул:
— Я чуть про это не забыл!.. Твоя свадьба — это просто чудо из чудес сегодня. Наконец-то, спустя годы мы получили то, что так хотели: война окончена, и Вильям сдался.
Мать переспросила:
— Значит, дороговизне тоже конец, и австралийцы уйдут?!
Ясин
— Ну конечно же. И дороговизне конец, и австралийцам, и язычку госпожи Хадиджи.
В глазах Фахми мелькнула какая-то идея. Словно говоря сам с собой, он сказал:
— Германия повержена!.. Кто бы мог это представить себе?!.. Теперь уж нет надежды, что хедив Аббас или Мухаммад Фарид вернутся. Также утрачены иллюзии насчёт возвращения халифата. Звезда англичан взойдёт, а наша звезда упадёт. Вот такие дела…
Ясин сказал:
— От войны получили пользу только двое: англичане и султан Фуад. Но ни те мечтать не могли о том, чтобы повелевать Германией, ни этот не смел мечтать о троне…
Некоторое время он молчал, а затем со смехом продолжил:
— И ещё есть третий, кому повезло не меньше двух предыдущих: это наша невестушка, которая и помыслить не могла о женихе…
С угрозой в глазах Хадиджа посмотрела на него и огрызнулась:
— Ты не дашь мне покинуть этот дом, если я не ужалю тебя…
Он обернулся к ней и сказал:
— Уж лучше заключим перемирие. Я не такая уж важная птица, как кайзер Вильям или Гинденберг.
Затем он бросил взгляд на Фахми, на лице которого промелькнула задумчивость, никак не увязывающаяся с таким счастливым событием. Он сказал ему:
— Оставь политику и готовься к торжеству, вкусным угощениям и напиткам…
Хотя Хадиджу обуревали различные мысли, одна мечта за другой лезли в голову, а больше всех — недавнее утреннее воспоминание. Оно особенно не давало ей покоя, даже затмив собой остальные её горести. Это было приглашение отца поговорить с ней наедине о том событии, которое должно вот-вот произойти и стать началом её новой жизни. Он встретил её добрыми, нежными словами, что были словно исцеляющий бальзам от душившего её смущения и ужаса, из-за чего она постоянно спотыкалась на ходу. Затем он сказал ей непривычно мягко:
— Да направит Господь наш шаги твои по истинному пути и да уготовит тебе душевный покой и счастье. Самым лучшим советом, что я могу тебе дать, будут слова: и в большом и в малом будь похожей на свою мать…
Он дал ей свою руку, которую она поцеловала и вышла из комнаты, почти не видя ничего перед собой из-за волнения. Всё это время она повторяла про себя:
— До чего же он милосердный, добрый, нежный!
Затем вспомнила то, что наполнило всё её сердце счастьем: «…и в большом и в малом будь похожей на свою мать…» Она передала его слова матери, лицо которой, пока она слушала её, залил румянец, а в глазах задрожала слеза:
— Не значит ли это, что он видит в тебе пример добродетельной жены? — затем засмеялась. — О, до чего же ты счастливая женщина тогда! Но только кто сможет во всё это поверить! Я словно во сне! Где же прятались все эти его нежные чувства?! — Затем она долго-долго молилась за неё, пока глаза её не затуманили слёзы…
Тут пришла Умм Ханафи, объявившая, что свадебный кортеж прибыл.
48
С ежедневных кофейных посиделок исчезла Хадиджа, точно так же, как до того исчезла Аиша, хотя исчезновение Хадиджи не могло заполнить собой образовавшейся пустоты, словно она вырвала из этих семейных посиделок душу, лишив их жизненной энергии и святости, а также шуток, веселья и споров, которые просто так не забывались. Или, как сказал про себя Ясин:
— На наших собраниях она была как соль в пище. Соль сама по себе невкусна, но разве без неё у еды есть вкус?
Однако он не выразил своё мнение при всех в угоду жене, поскольку несмотря на крушение своей надежды на брак, — лекарства от чего не находил в кругу семьи, — он по-прежнему испытывал страх ранить чувства Зейнаб, как бы она не стала подозревать, что ночь за ночью он проводит не в «кофейне», как он сам утверждал, поэтому он так старался казаться несерьёзным. Но зато он утратил собеседника на этих традиционных посиделках, с которым уже давно привык обмениваться остротами, и ему оставалось лишь довольствоваться малым.
Вот он сидит на диване, попивает по глотку свой кофе и глядит на тот диван, что стоит напротив — там сидят мать, жена и Камаль, погружённые в какой-то бесполезный разговор, и наверное, уже в сотый раз удивляется невозмутимости и медлительности Зейнаб, и на ум ему приходит, как Хадиджа обвинила её в неповоротливости; теперь уже и у него складывалось то же мнение… Затем он раскрыл сборник «Хамаса» [48] или «Трагедию в Кербеле» [49] и начал читать или
48
«Хамаса» — название поэтического сборника Абу Тамама Хабиба ибн Тауса ат-Таи (788–845), арабского стихотворца, крупнейшего поэта придворно-панегирического направления. Часто его называли князем поэтов. Известен не только своими стихами, но и антологией арабской поэзии «Фусул аш-шуара» и «Хамаса». Абу Таммам оставил не только значительное количество стихов, но и антологию арабской поэзии, которая служила образцом для последующих поэтических антологий. Наиболее ценной из его антологий, дошедших до нас, считается знаменитая «Книга доблести» («Китаб аль-хамаса»). В ней собраны лучшие стихотворения нескольких сот арабских поэтов о храбрости и доблести бедуинских героев.
49
«Трагедия в Кербеле» — произведение Джирджи Зейдана (1861–1914), арабского писателя, публициста и учёного-христианина, родом из Ливана, и эмигрировавшего в Египет. Он стал зачинателем жанра исторического романа в новой арабской литературе. Автор около 20-ти исторических романов, составивших «Серию повествований из истории ислама», действие которых происходит в VII–XIII веках, написал книгу «Трагедия в Кербеле» в том числе «Гассанидка» (1896), «Сестра Харуна ар-Рашида». Ряд романов он посвятил Египту XVIII–XIX веков, в том числе «Произвол мамелюков» (1893), и современным автору историческим событиям, в том числе «Османский переворот» (1911). Книги его написаны языком, близким к разговорному, благодаря чему они стали на Арабском Востоке очень популярны и были переведены на многие восточные и западные языки. Как учёный известен работами «История мусульманской цивилизации» (1906), «История арабского языка» (1904), «История арабской литературы» (1914).
— У тебя есть новости?…
— И это ты спрашиваешь меня о новостях! У меня их несчётное количество…
— Да… Брак — это самое большое заблуждение. Через несколько месяцев жена превращается в дозу касторки. Так что не горюй, что упустил Мариам. Какой же ты ещё неопытный стратег! Тебе что, нужны другие вести?!.. У меня их полно, однако наверняка тебе вовсе это не интересно. Если смелость меня покинет, и у меня возникнет нехорошая мысль рассказать их жене, то, как говорил благородный поэт — только между нами, конечно:
Есть у меня послания страсти, не помню их я.
И если бы не соперник, то поведал бы я их тебе.
Затем Ясин спросил брата в свою очередь:
— Какие новости ты имеешь в виду?…
Фахми с огромным интересом сказал:
— Среди студентов распространилась удивительная новость. Все наши разговоры сегодня были о том, что партия Вафд [50] , состоящая из Саада Заглула-паши, Абд Аль-Азиза Фахми Бека и Али Аш-Шаарави, вчера обратилась к властям протектората, и встретилась с вице-королём, которому подала требование об отказе от протектората и объявлении независимости…
50
Партия Вафд или «Египетская делегация» — в переводе «Аль-Вафд аль-мисри» — название крупнейшей и старейшей египетской партии (1918–1953), которая руководила национально-освободительным движением. Основанная в 1918 году Саадом Заглулом, поначалу партия состояла из комитета из 7 человек, в 1924 году была реорганизована в массовую политическую партию. Она была основной партией национальной буржуазии, помещиков, интеллигенции, так как считала своей целью превращение Египта в независимое буржуазное государство. Иногда партия шла на переговоры с английскими империалистами и сдерживала революционную активность масс. «Аль-Вафд» была у власти в 1924, 1928, 1930, 1936-37, 1942-44, 1950, январе 1952 года. В октябре 1951 года вафдистский парламент принял закон о денонсации англо-египетского договора 1936 года и конвенции 1899 года о Судане; в то же время партия проявила нерешительность в организации отпора английской агрессии в конце 1951 года — начале 1952 года и пошла на переговоры с США, что окончательно подорвало её авторитет в народе. В январе 1953 года партия была распущена правительством генерала Нагиба.