Как боги. Семь пьес о любви
Шрифт:
Нина. Да, пожалуй. В последние годы я тоже веду лежачий образ жизни.
Она. И я не смогла. Мне его было жалко. Все-таки Виталик — отец того, не родившегося ребенка. Да и сам он как маленький.
Ирина Федоровна. Мозгами зятек у нас — дитя, а жрет, как взрослый!
Виталик. Я теперь на самоокупаемости.
Ирина Федоровна. Будет врать-то!
Она. Мама, это правда. К десятилетию нашего брака я подарила Виталику компьютер.
Валентин
Нина. Только русские мужчины такие подарки принимают.
Валентин Борисович. Так что вы там о самоокупаемости говорили?
Виталик. Я стал выходить в Интернет, прогуливаться, завел сайт. Потом вывесил манифест «Диваноборцы всех стран, соединяйтесь!» На русском и английском. Верка перевела. Оказалось, у меня множество сподвижников.
Нина. Точнее сказать, единолежников.
Виталик. Остроумно! И не только в России. В Англии даже один миллионер обнаружился — Майкл. Пока он лежал, вся родня поумирала, оставила ему приличное состояние и замок в Шотландии. Майклу мой манифест так понравился, что он мне назначил стипендию. Тысяча фунтов стерлингов в месяц. Я на эти средства диван модернизировал.
Ирина Федоровна. Дочка, а ты молчала, что зятек до таких денег долежался.
Она. Мама, меня не интересуют деньги.
Валентин Борисович. Напрасно, деточка. Деньги не нужны только мертвым. Кстати, Ниночка, а на том свете есть деньги?
Нина. Умрете — узнаете.
Виталик. А еще я продал свой диван одной американской фирме.
Ирина Федоровна. На чем же ты теперь будешь лежать, болезный?
Виталик. Не сам диван, конечно, а идею. Он у меня видите какой! На все случаи жизни. (Демонстрирует опции дивана, напоминающие по своему охвату жизненных потребностей оборудование кабины звездолета.)
Он (уважительно). Рукастый ты мужик!
Ирина Федоровна. За сколько продал?
Виталик. Не скажу, а то у вас сердце не выдержит.
Валентин Борисович. Виталий… э-э-э… простите, не знаю вашего отчества?
Виталик. Тимофеевич.
Валентин Борисович. Я так и думал. Виталий Тимофеевич, я представляю здесь «Фонд жертв тоталитаризма». Мы при социализме сидели. Вы при капитализме лежите. У нас много общего. Может быть, предпримем совместные акции? Подходы наши, расходы ваши.
Виталик. А кто вы здесь, собственно, такой? Вы со стороны жениха или невесты?
Валентин Борисович. Ну, как же, я — Валентин Борисович, давний друг вашей семьи. А разве Верочка вам про меня никогда не рассказывала?
Виталик. Не припомню.
Валентин Борисович. Я ее учитель.
Виталик.
Она. Виталик, ну какая тебе разница!
Валентин Борисович. Учитель словесности. Изящной. Понимаете, в свое время Ирина Федоровна так увлеклась моей методикой индивидуальных занятий, что написала мне рекомендательное письмо в одну влиятельную организацию, которая мной заинтересовалась и отправила в длительную командировку, после которой, учитывая приобретенный опыт, мне доверили возглавить столь солидный Фонд.
Ирина Федоровна. Чего-чего?
Валентин Борисович. А разве я что-то не так сказал?
Ирина Федоровна. Все вроде так, но только наоборот. Правозащитник. Дочка, подумай, все-таки Виталик муж тебе, хоть и лежачий! Пусть лучше на диване деньги зарабатывает, чем по бабам-то бегать.
Она. Мама, я люблю другого человека.
Валентин Борисович. Деточка, мама права. В твоем муже есть какая-то обнадеживающая стабильность. А любить никто тебе не мешает. Но учти: при конвертировании любви в брак потери составляют до ста процентов.
Он. Вер, ты и в самом деле подумай! Зачем тебе безработный актер? (Смотрит на нее выжидательно.)
Она. Замолчите все! Уходите! Сейчас же. Вы мешаете нам! Ме-ша-ете! Неужели непонятно!? Вон!
Она выталкивает всех со сцены, кроме Саши, которого берет за руку и сама ведет к алькову.
Он. Я боялся, мы от них никогда не избавимся.
Она. Избавимся. Просто надо, чтобы ты думал только обо мне. А я о тебе.
Он. А ты сейчас думаешь только обо мне?
Она. Почему ты спросил?
Он. Не знаю. Мне показалось…
Она. Тебе показалось. Обними меня крепко-крепко! По-мужски. Чтобы дыхание перехватило. Пойдем! Теперь — пора.
Саша обнимает Веру. Но в этот момент внезапно появляется Марго, эффектная брюнетка в брутальном брючном костюме.
Марго. Отпусти ее!
Он. Что?
Марго. Отпусти, говорю!
Она (испуганно). Марго! Ну зачем, зачем я о тебе подумала! Господи! Только не устраивай сцен! Я так устала сегодня от призраков прошлого.
Марго. Ах, я теперь призрак прошлого! (Подходит и бьет Веру по щеке.) Вот тебе от призрака!
Общественность громко ахает и возвращается на сцену.
Он. Прекратите хулиганить!