Как бы волшебная сказка
Шрифт:
– Слыхала об этом, – раздраженно сказала она, – это просто нелепо. Нелепо и смешно. И совершенно противоестественно, поэтому неудивительно, что такие, как ты, страшно все портят. – Затем она принялась орать на меня: – Это сказывается и на нас, не ясно, что ли? Мы живем общиной! Так что это не только твое дело!
Я ответила, что мне плевать на других, я не собираюсь становиться шлюхой, только чтобы угодить ей. Она в ярости убежала, и я решила, что на этом все и кончится. Однако я ошибалась.
Я старалась ни с кем не общаться, когда Йероу не было поблизости. Вокруг было столько удивительного и незнакомого. Я гуляла в лесу вокруг озера, дивясь растениям,
Я увидела цветок поразительной красоты: крупный, размером с футбольный мяч, шар из крохотных розовых и белых соцветий, будто светящихся изнутри. Я сидела, глядя на него, настолько поглощенная зрелищем, что не слышала шагов за спиной. Затем поняла, что рядом со мной уселся Силки.
– Нравится?
– О да.
– Мы называем их шарна [46] , что-то вроде «группового сознания» на вашем языке. Смотри.
Он наклонился к цветку и тихонько сунул палец внутрь. Я тут же поняла, что это вовсе не цветок, а скопление тысяч жучков, которые тут же разлетелись, потревоженные. Каждый жучок был как крохотное пятнышко розового или желтого света. Они взлетели облачком. Я ахнула.
– Смотри, – снова сказал он.
Несколько мгновений они неистово трепетали крылышками, а потом все облачко жучков стало возвращаться на прежнее место. Спустя несколько минут они образовали тот же самый «цветок», что прежде.
46
По аналогии с названием коммуны Charnas во Франции, округ Турнон-сюр-Рон.
– Они общаются друг с дружкой, – сказал Силки. – Черпают силу в коллективном разуме роя.
– Так они насекомые или цветок?
– И то и другое!
– Как красиво. Никогда не видела ничего подобного.
– Да. Это то, что мы делаем, когда занимаемся групповым сексом. То же самое.
– Ради бога! – воскликнула я и вскочила. – Загубил такой чудесный момент!
Вид у него был обиженный; он смотрел на меня, и замешательство исказило его красивые черты. Рассерженная, я пошла прочь и даже не оглянулась, следует ли он за мной.
События достигли критической точки на следующий день, когда Силки подошел ко мне и объявил, что хочет открыть свое настоящее имя. Я не понимала, чем это чревато, но позже узнала, что вся община была потрясена этим предложением. Когда я рассказала Йероу о намерении Силки, он побледнел. Спросил меня, хочу ли я этого. Я спросила: да что изменится, если Силки скажет мне свое настоящее имя?
Понимаешь, их настоящие имена – это вовсе не имена. Это звуки, тайные звуки, которые, будучи произнесены, возбуждают вечные вибрации между двумя людьми. Открыть свое тайное имя – все равно что вручить кому-то обручальное кольцо. Назвать его равносильно клятве в верности.
– Изменится то, – ответил Йероу, – что теперь я буду вынужден сразиться с ним.
Я была потрясена, но мне нечего было сказать. Что бы я ни сказала, ничего бы не изменилось. Йероу вышел и бросил Силки вызов по всей форме, и вызов был по всей форме принят. Я, естественно, была в ужасе, но Йероу, по виду, не слишком беспокоился. Больше того, казалось, он с нетерпением ждал того, что должно было произойти. Я умоляла его остановиться, не допустить непоправимого, но безрезультатно. Я пошла к Силки и сказала ему, что это необходимо прекратить, но тот лишь печально улыбнулся мне.
Она рассмеялась мне в лицо:
– Скажи им это сама.
В общине царило великое возбуждение. Люди, которых я прежде никогда не видела, валом валили из своих жилищ вокруг озера на песчаный берег, неся с собой еду и питье, подстилки, чтобы рассесться, – словно в праздничный день. Они оживленно болтали и заключали пари на исход схватки, пока у края воды пеньковой веревкой огораживали ринг. Мне сказали, что схватка состоится в сумерки.
Я отказалась смотреть. Вернулась в дом. Но до меня доносился смех и возбужденная болтовня. Я выглянула в окно: в песок у края воды были воткнуты пылающие головни. Я закрыла глаза и заткнула уши, но все это было слишком. Не выдержав, я снова пошла на берег с намерением как-то это прекратить. Небо изменилось: стало багровым, а озеро – черно-синим, как тернослив. Отблески огня плясали на спокойной глади воды, и, спускаясь к берегу, я прошла мимо пары, которая открыто предавалась сексу возле дерева. Женщина вцепилась в ствол, а мужчина входил в нее сзади. Другая пара совокуплялась в высокой траве. Без всякого стыда. Извращенцы трахались открыто, явно возбужденные предстоящим событием.
В воздухе пахло похотью и кровью.
На берегу я с трудом смогла пробиться сквозь толпу и только тогда увидела, что происходит. Йероу и Силки, нагие, стояли, упершись руками в бедра, и пожирали друг друга глазами. Оскаливший зубы Силки был выше своего противника, но Йероу намного мощней сложен и самоуверенно улыбался. Я думала, что они будут драться на кулаках, но в круг вошел человек с двумя ужасными клинками, похожими на мачете, и воткнул их в песок в центре круга. Прежде чем я поняла, что происходит, раздался звук рога и толпа завопила: бойцы ринулись к клинкам и добежали почти одновременно.
Йероу, подбежав секундой позже, бросился ногами вперед в подкате, взметнув песок, и сбил Силки наземь. Он вскочил первым и, подняв ногу, рубанул пяткой, как топором, по лицу Силки. Я услышала отвратительный хруст – в мгновение нос Силки превратился в кровавое месиво. Толпа восторженно взвыла.
Йероу схватил клинок и обрушил его на лежащего Силки, но более молодой противник увернулся, с поразительной ловкостью сделал кувырок назад, приземлился на ноги и вот уже стоял, пригнувшись, в ожидании нападения. Йероу находился между ним и вторым клинком. Силки сделал выпад, но выпад ложный, и Йероу ошибся, пытаясь покончить с соперником одним ударом мачете. Клинок рассек лишь воздух, и Йероу потерял равновесие. Удар кулака в ухо заставил его пошатнуться, толпа снова взвыла, на сей раз в поддержку Силки, и в тот же миг он схватил второе мачете.
В толпе я заметила Экко. Глаза ее мерцали, желтые, как у кошки. От возбуждения и жара факелов она была вся в поту, крупные капли блестели на ее коже, как янтарные бусины. Я принялась умолять ее остановить схватку.
– Остановить? – сказала она, оскалив зубы в жуткой усмешке. – Это невозможно остановить. Один из них должен умереть.
– Умереть?
Она махнула рукой, чтобы я не мешала ей наслаждаться зрелищем схватки, и принялась кричать, подбадривая сражающихся мужчин, а отблески пламени вновь вспыхнули в ее желтых глазах. Жадно наблюдающая за боем красивая женщина, которую делала уродливой жажда крови.