Как бы волшебная сказка
Шрифт:
– Все в порядке, – буркнул Питер.
– Что вы собираетесь делать с Тарой? – поинтересовалась Зои.
– Тебя это не касается, – ответил Питер.
– Ну ладно, – сказала Женевьева, вставая и хлопая в ладоши. – Хорошо провели время, ребята?
– Ложись спать! – позвала Женевьева.
– Не могу уснуть.
– Я даже слышу, как у тебя мозги скрипят.
– Как я могу перестать думать?
Женевьева села в постели и включила ночник. Мягкий янтарный свет пронизывал ее волосы. Она положила
– Чем тут поможешь?
– Какого черта ее туда понесло?
– Она явно думает, что еще подросток.
– Много ли девчонок дуют водку из горла и показывают сиськи?
– Ну, одна-две.
– Тебе когда-нибудь хотелось снова стать такой молодой?
– Что, и вот так вести себя? – спросила Женевьева.
– Да.
– Нет, не хотелось. Я такой ерундой не занималась и в молодости, и сейчас не мечтаю о таком, если ты это имеешь в виду. А ты?
Он немного подумал, сказал:
– Единственное, что есть хорошего в шестнадцатилетнем возрасте, – это эрекция.
– Хочешь поговорить с Тарой о ее поведении?
– Не знаю. Я плачу этому чокнутому мозгоправу, чтобы он с ней говорил. Или мне так думалось. А толк есть? Он просто разговаривает с ней, ставка почасовая. Сколько длится беседа? Час. Когда он скажет, что достаточно разговоров?
– Когда у Тары наступит прорыв, наверно.
– Прорыв. Откуда и куда?
– Я гашу свет. Спи давай.
Она протянула руку и щелкнула выключателем.
– Тара, Тара, Тара, – промычал Питер. – Где тебя черти носят?
Тара в этот момент входила в свой старый дом. Споткнулась во тьме о порог, выронила ключи, которых ей никогда не давали, когда она жила здесь двадцать лет назад. Наклонилась поднять их и стукнулась головой о приоткрытую дверь, отступила назад и наткнулась на горку, стоявшую у подножия лестницы. Стекло и их лучший фарфор в горке зазвенели. Тара удержалась на ногах и придержала дрожавшую горку.
Постояла в темноте, переводя дух. Было около часа ночи, и она боялась разбудить родителей. Но из кухни пробивался неяркий свет.
– Все в порядке, я не сплю, – послышался голос матери.
Тара слегка покачнулась, отерла рукой лицо и шагнула из коридора в кухню. Войдя, направилась прямиком к раковине, налила стакан воды и выпила залпом. Затем тяжело опустилась на стул у кухонного стола.
– Хоть и старалась потише, – сказала Мэри, – у тебя это плохо вышло.
– Извини.
– Решила вот дождаться тебя.
– Это было ни к чему. – Тара тихонько рыгнула.
– Ты пьяна.
– Выпила самую-самую-самую чуточку. Честное слово.
Мэри встала. На рабочем столе стояла тарелка, прикрытая другой тарелкой. Она сняла верхнюю:
– Вот, возьми, я приготовила тебе сэндвич.
Тара с благодарностью взяла его.
– Не могу привыкнуть ложиться спать, пока ты не придешь. Твой отец говорит, я должна оставить тебя в покое, мол, пусть делает что хочет.
Тара, чавкая, уписывала сэндвич.
– Я уже не ребенок, мама.
– Неужели? – резко сказала Мэри. – Кто же ты тогда?
Тара перестала жевать. Положила недоеденный сэндвич на тарелку. Встала, слегка покачиваясь:
– Я иду спать. Покойной ночи.
Мэри смотрела, как дочь, шатаясь, бредет по коридору, слушала, как та поднимается по лестнице. Прошел еще час, прежде чем она тоже отправилась в постель.
31
Глубинный смысл, кроющийся в сказках, сказал мне в детстве больше, чем смысл любой правды, которой учила жизнь.
43
Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер (1759–1805) – немецкий поэт и драматург.
Ричи проснулся оттого, что кто-то звонил и барабанил в дверь. Первой мыслью было: полиция. Потом он вспомнил, что у него нет никаких неприятностей с полицией, если, конечно, не считать недавнего случая пьяного вождения. Хотя, насколько он знал, по таким нарушениям полиция не заявляется чуть свет.
Для Ричи «чуть свет» значило раньше одиннадцати.
В дверь продолжали молотить. Он спустил ноги с кровати и протер глаза, прежде чем нащупать сперва сигарету, потом зажигалку, потом очки. Только после этого натянул трусы и подошел к окну. Глянул и увидел Тару. Та одной рукой держала велосипед, а свободной барабанила в дверь. Какое-то чутье заставило ее поднять взгляд. Слабое утреннее солнце блеснуло в ее темных очках.
Ричи открыл окно:
– Подожди, я сейчас.
Он прошаркал обратно, сунул в рот дымящуюся сигарету и пошарил в карманах джинсов, ища ключи. Вернулся к окну и бросил ключи Таре. Они упали рядом с ней на каменную плиту.
– Поставь чайник. Я сейчас спущусь.
К тому времени, как Ричи ополоснулся в душе, оделся и спустился в гостиную, Тара приготовила для них чай. Услышав его шаги на лестнице, она разлила чай по чашкам.
– Где моя кружка? – спросил он. – Это не моя кружка.
– Что?
– Хочу мою любимую кружку.
– Какого хрена, Ричи, когда ты превратился в занудливого старика? «Хочу мою любимую кружку», – передразнила она его.
– Когда? Когда ты пропала, вот когда. Я – старик.
– Нет, ты не старик.
– Не нет, а да.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Это просто смешно. Мы могли бы препираться так часами.
Тара скривила гримасу.
– Ладно, давай чай. Который час?
– Половина десятого. Ричи, мне так трудно! Так трудно!