Как испортить жизнь волшебством
Шрифт:
– Девон, нет! – крикнул я.
Слишком поздно.
Внутри микроволновой печи уже заплясали маленькие молнии. Из щелей вокруг дверцы повалил дым, внутри что-то затрещало. Я ничего не сделал, чтобы это остановить. Короче, если это уничтожит телефон, я готов стоять на Таймс-сквер и раздавать листовки, чтобы заработать деньги на новую микроволновку. Понадобилось меньше минуты, чтобы микроволновка издала последнее жалобное шипение и вырубилась.
Я потянулся к дверце и открыл её. Ужасная вонь сгоревшего пластика добила моё и так изрядно пострадавшее обоняние.
– Не трогай! Он горячий! – крикнул
Но фишка в том, что телефон горячим не был. Он не потрескался, не сгорел, не оплавился. Ничего. Микроволновка превратилась в покорёженную груду вонищи, но с телефоном всё было в порядке.
– Это не телефон, а какой-то Распутин, – пробормотал Девон. – Он просто отказывается умирать.
– Мы облажались, – я осел на пол кухни. – Невообразимо облажались.
Только я успел решить, что дела хуже некуда, как над нашими головами запищала пожарная сигнализация.
Зажужжал домофон около лифта. Должно быть, это Дрейк решил узнать, всё ли в порядке, прежде чем вызывать 911.
– Скажи ему, что всё в порядке, мы просто сожгли что-то в микроволновке. – Я побежал в папину комнату, бросился на колени в гардеробной и снял фальшивую вентиляционную решётку, вмонтированную в самый низ стены. За ней был спрятан сейф. Папа ещё несколько лет назад сказал мне код на случай, если мне срочно понадобятся деньги, но я ни разу его даже не открыл. Не глядя на стопки банкнот, я зашвырнул телефон внутрь и захлопнул дверцу. Затем я поставил на место вентиляционную решётку, вновь маскируя сейф под воздуховод. В гостиную я вернулся меньше чем через минуту.
Девон всё ещё стоял около домофона с ошарашенным лицом.
– Он отправил кого-нибудь наверх? – спросил я.
– Нет, – покачал головой Девон. – Я сказал ему, что мы случайно спалили ложку.
– Тогда всё нормально, – я вздохнул. – Он, конечно, расскажет папе, но это классная отмазка. Я напишу ему имейл и извинюсь. Всё будет в порядке.
– Брайант, – голос Девона дрогнул, словно всё было совсем не в порядке. Неубиваемому демоническому телефону удалось сделать невозможное – пробить брешь в невозмутимой крутости Девона, и это почему-то напугало меня сильнее всего. – Мы положили телефон в микроволновку, а ему хоть бы хны! Что нам теперь делать?
– Пойти домой и подумать о чём-нибудь ещё. – Я нажал на кнопку вызова лифта. У меня даже рюкзака с собой не было. – Телефон полежит здесь в безопасности эту ночь, а завтра мы вернёмся с новым планом.
Я проверил свой собственный телефон. Мама слала мне сообщения вот уже целый час.
«Дома, но у меня нет ключей. Ты наверху?»
«Неважно. Нашла мистера Фортнера, он пустил меня внутрь».
«Пожалуйста, позвони, чтобы я знала, что ты в порядке».
«Не забудь, что завтра в десять ты встречаешься с Элизабет. У тебя в комнате есть учебники по математике?»
Я стукнулся головой о стену лифта.
– Что? – спросил Девон.
– Завтра в десять у меня встреча с Элизабет, – ответил я.
– Ну, по крайней мере, в конце тоннеля тебя ждёт прекрасный светловолосый ангел, – Девон похлопал меня по спине.
– Простите за ложную тревогу, – сказал я Дрейку, когда мы проходили мимо него.
Не помню, что он ответил. Я был как в тумане. Девон рассказывал мне, как подкатить к Элизабет,
– Простите, – пробормотал я, когда задел плечом одетого в чёрное парня, торопившегося к дому. Я даже жителем Нью-Йорка был никчёмным – влетел в кого-то на полупустой улице.
Я ощущал себя полным и окончательным неудачником. Надеюсь, вам такого испытать никогда не придётся.
Но дальше всё сделалось только хуже. Гораздо, гораздо хуже.
Глава 8
В тот вечер мама всё никак не могла отпустить меня спать. Мы сидели на полу и пытались вспомнить хоть одного известного нам человека, у которого был доступ к театральной сцене и который мог быть чем-то обязан кому-то из наших знакомых. Наконец, я сказал, что мы можем попросить папу снять ей театр на день. Знаю, что говорить этого не стоило, но я очень устал, и я знал, что это положит конец разговору и я смогу пойти спать. Плюс, папа действительно мог бы снять для неё сцену, если бы она попросила. Но мама никогда бы этого не сделала, так что… Да, просто замечательно, когда твои родители не разговаривают друг с другом.
Мама разбудила меня следующим утром в восемь. Очевидно, она не обиделась на моё вчерашнее предложение, так как она приготовила обычный субботний завтрак: бекон, вафли, домашние взбитые сливки. Это было вроде нашей традиции.
– У тебя всё готово для встречи с Элизабет? – У неё отвратительно получалось делать такие замечания невзначай, несмотря на все актёрские таланты.
– У меня есть учебник по математике за прошлый класс. – Я пожал плечами. – А тот, что за этот класс, – сгорел.
– Я уверена, ты сможешь ей помочь, – сказала мама. – Она ведь такая умная и талантливая девочка.
Маме не нужно было меня убеждать в том, что девушка моей мечты – самый замечательный человек на свете.
Я промычал что-то в ответ.
– Я уверена, вы станете хорошими друзьями, стоит вам познакомиться поближе.
– Мам, – сказал я, стараясь не показывать, что в моём желудке скачет макака, колотя по цимбалам, – ты хоть понимаешь, насколько это странно – заставлять собственного сына заниматься с девушкой, чтобы свести его с ней?
– Помощь в учёбе —отличный способ провести время вместе, – как ни в чём не бывало отозвалась мама.
– Ага, что-то такое я слышал. Мне пора, мам, – я встал, оставив на тарелке недоеденную вафлю. Макака с цимбалами, которая жила в моем желудке и обожала репетировать, когда я нервничал, сегодня отрабатывала увертюру «1812 год» [2] . Перкуссия в её исполнении взяла верх над моим желанием есть.
Выйдя из квартиры, я сбежал вниз по лестнице, пытаясь выдумать новый способ убить телефон-полтергейст. Это неплохо отвлекало от мыслей о нашем с Элизабет не-свидании.
2
Торжественная увертюра «1812 год» – пьеса П. И. Чайковского, исполняемая расширенным составом симфонического оркестра, включающим большую группу ударных и колокола.