Как испортить жизнь волшебством
Шрифт:
– Мамочки всегда волнуются. – Миссис Фортнер протолкнулась мимо меня к выходу.
Я едва успел подставить ногу под закрывающуюся дверь и проскочить внутрь, пока миссис Фортнер не завела старую песню о том, что мамочки всегда правы.
Подъезд пах несвежей китайской едой – как все последние тринадцать лет. Скорее всего, он пах так и раньше, но тогда мы ещё не переехали сюда, так что утверждать не берусь.
Я взбежал по лестнице – ступени с засечками, отделка под мрамор, чтобы гармонировало с псевдомраморными стенами, – перепрыгивая через ступеньки, пока не добрался до последнего этажа. Да, пробежка до
Только я успел добраться до лестничной площадки, как дверь квартиры распахнулась и из-за неё высунулась голова моей матери. Именно от неё я унаследовал свои карие глаза и каштановые волосы. Ей этот цвет очень шёл. Я же выглядел так, будто кто-то размазал собачьи какашки по моей голове.
– Привет, мам, – начал я, точно зная, каким будет наш дальнейший разговор. – В школе всё хорошо. Девона не убила скандинавская шпионка, замаскировавшаяся под хорошенькую туристку. Да, я сделал всю домашнюю работу, и, что бы ты ни приготовила на ужин, будет просто замечательно.
Как только я оказался у двери, мама заключила меня в объятия и взъерошила волосы.
– Очень смешно, мистер. И нам надо…
– Подстричь мне волосы. Я знаю, мам, – я вошёл в квартиру и бросил рюкзак на ближайший стул. Это испугало Миссис Щётку, и она, скользя по полу лапками, понеслась прятаться под кухонный стол, втиснутый в угол гостиной. В квартире пахло лазаньей и пирогом. Два моих любимых блюда. Плохой знак.
– Ну что ещё забавного или интересного произошло сегодня? – спросила мама, забираясь под стол, чтобы успокоить нашу лохматую, серую и чудовищно толстую кошку после моего промаха.
Я задумался, стоит ли ей рассказывать про то, что меня снова чуть не сбила машина. В принципе, я уже наизусть запомнил лекцию о витании в облаках, так что особого смысла я в этом не видел.
Не то чтобы моя мама считала, что мечтать – это плохо. Это было бы странно – услышать такое от леди, которая в данный момент сидела под столом и разговаривала с кошкой. Нет, она верила в направленное мечтание – писать книги, например, или рисовать картины, или стать актёром. А я во всём этом был слаб. Я, может, и воображаю целый день, как драконы ворвутся в школу и спасут нас, беспомощных школьников, от скуки, но книгу об этом я писать не собираюсь. Баста. Я и так считаюсь личностью творческой, и усугублять своё положение мне не с руки. Особенно если учитывать, что никаких способностей к творчеству у меня нет и в помине.
Я повернулся, чтобы пойти в свою комнату.
– А, солнышко, – начала мама крайне подозрительным небрежным тоном. – Я знаю, что у тебя много домашней работы, но я записала тебя в команду спектакля «Пиппин».
– Мам, я ненавижу…
– Ненависть – слишком сильное слово, мистер, – она вылезла из-под стола и направилась к плите. – И тебе стоит проявлять больше интереса к театру. К тому же в спектакле играет Элизабет. Вдруг тебе удастся с ней поговорить, пригласить попить вместе кофе?
– Ни за что, мам, – я покачал головой, сдерживая вздох. – Даже не надейся.
После этого я всё-таки ушёл свою комнату. Закрыв за собой дверь, я прислонился лбом к холодной и гладкой деревянной поверхности.
Не знаю, что хуже: когда твоя мама ведёт театральный кружок в твоей
Как бы там ни было, теперь мне придётся торчать в театральном кружке, раскрашивая декорации и пытаясь не выглядеть полным ослом в глазах Элизабет.
– Ну почему, почему, почему? – застонал я, с каждым «почему» ударяясь лбом о дверь.
– Дорогой, – донесся из гостиной нежный голос моей мамы, – если ты будешь колотиться головой о дверь, у тебя лоб сплющится.
– Спасибо, мам.
Глава 2
–Ты готов к сегодняшнему вечеру? – Ещё до обеда Девон успел спросить у меня двенадцать раз.
Это одно из преимуществ того, что твоя мама работает в школе. Ты можешь попросить её сделать так, чтобы твой лучший друг ходил с тобой на одни и те же занятия. Бонус: если твой суперкрутой друг всё время ошивается рядом, мало кто захочет тебя побить. Существенный минус: когда рядом всё время ошивается твой суперкрутой друг, притягивающий взгляды всех девчонок, ни одна девушка тебя не заметит. Ну и ладно. Может, я найду себе девушку, когда мне будет тридцать. Или когда попаду в дом престарелых. Рано или поздно мне же должно повезти, правда?
– Значит, план в силе? – снова спросил Девон, когда мы вышли из школы.
Я повернулся к нему, чтобы поинтересоваться, что именно я, по его мнению, должен был запланировать, но в эту самую секунду из школьной двери на тротуар выпорхнула Элизабет. Не хочу звучать глупо – или влюблённо до одури, – но клянусь, когда Элизабет идёт, она прямо-таки скользит над землей. Как будто невидимый ангел-хранитель таскается за ней с гигантским вентилятором, чтобы великолепные светлые волнистые волосы Элизабет развевались. Её глаза сияют, словно она украла с неба звёзды и носила их вместо контактных линз. Вот только она бы никогда ничего не стала красть, потому что она была из тех девушек, что вечно спасают щенят, собирают благотворительные взносы на нужды театра и помогают заблудившимся туристам выбраться из лабиринтов Клинтона на Манхэттене.
Элизабет Уик – само совершенство.
– Закрой рот, дружище, – Девон вернул мою отвисшую челюсть на место. – Так ты ни одну девчонку не привлечешь.
– Да какая разница, что я делаю, – покачал я головой и взъерошил волосы, которым, кстати, действительно требовалась стрижка. – Элизабет всегда будет думать, что я просто придурковатый сын её любимой учительницы.
Один из баскетболистов уже кадрил Элизабет через решётку, закрывающую окна на первом этаже. Руки его лежали на металлических прутьях, и он подался вперёд, нависая над Элизабет так, словно она была его контейнером для завтрака. В невесть какой раз я пожелал, чтобы я был… скажем, баскетболистом. Носил бы чудную куртку с огромными буквами и был бы достаточно крутым, чтобы заговорить с Элизабет Уик и без запинок выдать фразу, которая будет хотя бы отдалённо звучать по-английски.