Как мы росли

Карпенко Галина Владимировна

«Целый мешок картошки — богатство! Пусть она подмороженная и мелкая, а всё равно будем сыты», — подумала бабушка и сварила полный котелок. И как Грише ни было плохо, он съел несколько картошек с солью.

Когда Грише стало полегче. Варя решила спросить у него про Ваську. Она часто приходила его навещать.

— Дядя Гриша, — сказала Варя, — вы на самом, на самом фронте были?

— На самом, Варюша.

— А у нас Васька на фронт убежал.

— Какой же это Васька?

— Наш Васька, — И Варя рассказала

всё, как было. — Вот, смотрите. — Варя показала Грише фотографию. — Здесь он ещё маленьким был — видите, он у тёти Поли на коленях сидит. Теперь он уже старше меня, а такой же кудрявый.

Нет, не видел Гриша парнишки с белой кудрявой головой и с таким курносым носом.

— Неспокойный, наверно, парень? — спросил Гриша.

— Глупый, — сказала бабушка, услыхав, о чём разговор. — Я все вокзалы обошла — помогала Чапурному искать, — да разве теперь найдёшь! Была бы жива Пелагея, не случилось бы этого.

— Фронт, он большой, — объяснял Гриша. — От моря и до моря. Трудно будет отыскать вашего Ваську. Если бы знал — поискал. Может быть, и нашёл.

Варя повесила фотографию Васьки и тётки Пелагеи над папиным столом, рядом с портретом Ленина, и, попрощавшись, пошла к себе в детский дом.

Так она ничего и не узнала про Ваську.

«Фронт, он большой. Наверно, дядя Гриша был в одном конце, а Васька в другом, — рассуждала Варя. — Вот и не встретились».

Новая воспитательница

В Москве таяло. По улицам бежали ручейки, ручьи и даже маленькие речки. Под ногами хлюпало ледяное крошево, было скользко. А над головой синело весёлое небо.

По Москве шла женщина: маленькая, в тужурке, сапогах и красном платочке.

Женщина несла плетёную корзинку. Шла она из одного конца Москвы в другой — утомилась. Наконец на одной из улиц стала смотреть на номера домов. Вот и районный Совет. Этот дом и нужен.

Она нашла председателя и положила перед ним свои документы.

— Вот хорошо-то! — обрадовался председатель. — Ведь меня Чапурной прямо заел. Я ему говорю, что вы едете, а он не верит. Очень он обрадуется!! Только придётся вам его подождать.

— А разве это далеко? Я дойду. На месте и познакомимся, — сказала Оксана Григорьевна.

Так звали приехавшую.

— Близко-то близко, но надо вас проводить. Вы, я вижу, с багажом.

— Я с поезда, да она у меня лёгкая. — Оксана Григорьевна подняла свою корзинку.

— Всё равно надо проводить… Игнатов! — закричал председатель. (Вошел Игнатов.) Вот надо проводить товарища до детского дома, к Чапурному.

Игнатов подхватил корзинку, и они вместе с Оксаной Григорьевной вышли на улицу, залитую водой.

— Ступить некуда! Вы поосторожнее, по камешкам, а то промокнете.

— Ничего, я уже промокла, — ответила Оксана Григорьевна. —

Трамвай у вас в Москве не ходит, я с утра с вокзала добираюсь.

— А вы из Питера?

— Нет.

— А я думал, из Питера, — сказал Игнатов. — К нам из Питера правительство приехало. Ленин, Владимир Ильич, теперь в Москве. А вы, значит, не из Питера…

Игнатов поправил винтовку и подал Оксане Григорьевне руку. На их пути была такая огромная лужа, что не перейдёшь.

— Глубоко! — сказал Игнатов и, не раздумывая, подхватил свою спутницу; через мгновение она уже была на другом берегу.

— Что же, вы меня каждый раз будете перетаскивать? — засмеялась Оксана Григорьевна.

А Игнатов резонно отвечал:

— Ну что ж, придётся! Снегу-то в эту зиму было сколько — не убирали, а теперь потоп. Как же быть-то?

Наконец они добрались.

— Вот и пришли!

Игнатов повёл Оксану Григорьевну в дом через парк. Большие двери с улицы были закрыты.

Навстречу им попались две промокшие девочки, с них текло ручьями. Они тащили большой, неуклюжий ящик. Увидев Оксану Григорьевну и её спутника, они посторонились; а когда те прошли, одна девочка крикнула:

— Вы к кому приехали, тётенька?

Оксана Григорьевна обернулась:

— К вам, девочки… Только почему вы мокрые?

Девочки, не ожидавшие ни такого ответа, ни такого вопроса, зашептались и побежали обратно и уже издали закричали вместе: «Здравствуйте!» А потом засмеялись и убежали.

— Как только он с ними управляется? — Игнатов посмотрел вслед девочкам и махнул рукой. — Ведь это геройство, честное слово!

Игнатов и его спутница поднялись по широким ступеням и вошли в дом.

— Вот, Михаил Алексеевич, я привёл к вам товарища, — сказал Игнатов и поставил корзинку на пол.

Оксана Григорьевна увидела перед собой плечистого человека с добрыми глазами; человек был сед и молод. Он протянул ей руку и сказал:

— Здравствуйте, товарищ, здравствуйте! Вы Оксана Григорьевна?.. Ждал позавчера, вчера, сегодня. Третий день вас жду.

Долго беседовали Чапурной и Оксана Григорьевна. Два коммуниста, два товарища, которым вместе работать.

— Я очень трусил сначала. Как, думаю, за это дело браться? — рассказывал Чапурной. — И вот второй месяц с ними вожусь. Народ неплохой, но нужен глаз да глаз. Последнее время — беда. Девчонки у меня без всякого присмотра. Сегодня двое чуть не потонули. У нас в парке пруд большой, так они решили в ящике от комода в плавание пуститься; выехали на середину, а ящик на клею — размок. Стали тонуть. Хорошо, успели вытащить, а они — сразу спорить. Клавка там такая есть — познакомитесь. «Мы бы, — говорит, — и не потонули, потому что вода только сверху, а внизу лёд». Отчаянная девчонка и каждый раз норовит сухая из воды вылезть.