Как не облажаться в погоне за счастьем
Шрифт:
Все эти эксперименты с животными показывают очень наглядно: наше тело абсолютно не приспособлено для искусственной гиперстимуляции дофаминовых рецепторов, которой никогда не существовало в таком объеме и доступности как сегодня. В естественной среде при переедании цельной натуральной пищей в желудке возникает боль, снижающая уровень дофамина. После секса дофамин снижается при помощи выработки определенных гормонов, чтобы дать возможность организму восстановиться и набраться сил. При длительных непродуктивных мыслях голод и холод напомнят, что пора бы что-то предпринять на деле.
Но ввиду отсутствия таких естественных барьеров при искусственном стимулировании, удовольствие, которое призвано улучшить нашу жизнь и сделать более эффективным выживание вида, просто убивает нас в самом прямом смысле. Вместо вполне возможного и естественного для нас стабильного настоящего счастья мы зацикливаемся на иллюзии, на ощущении его обещания.
Ощущение настоящего счастья, на самом деле, дарит не дофамин, за которым так гонятся люди, а правильный баланс всех систем в организме, сопровождающийся высоким уровнем других нейромедиаторов, таких как серотонин, эндорфины и окситоцин, который может длиться постоянно, долго и практически не зависеть от внешних стимулов, не нанося никакого вреда, но только пользу нашему телу и полноценному восприятию жизни. При этом уровень дофамина должен быть просто в норме – это не более чем одна из составляющих счастья, которая лишает нас его, если начинает брать на себя слишком много, поскольку за подъемом неизбежно следует спад. А с низким уровнем дофамина счастье решительно невозможно. Мы ощущаем беспокойство, раздражительность, напряженность, подавленность, страдаем от бессонницы, неудовлетворенности, чувства одиночества и опустошенности. Если дофамин находится на достаточном уровне, и все работает так, как нужно, мы чувствуем себя счастливыми, полными энергии, находимся в хорошем расположении духа и живем жизнью, наполненной смыслом, целями и искренней радостью.
Изначально, после проведения экспериментов на животных, ученые сделали вывод, что дофамин отвечает за удовольствие – и именно поэтому животные переставали даже есть или спариваться, непрерывно нажимая на педаль. Но позже, когда этот эксперимент был повторен на людях, все как один утверждали, что никакого удовольствия они не испытывали. Напротив, эта педаль была скорее похожа на одержимость: она вызывала стрессовое состояние, навязчивость, непреодолимую тягу. Люди прекрасно понимали, что делать этого не стоит, но были совершенно не способны остановиться. Более того, после завершения эксперимента мыши прекращали нажимать на педаль после того, как стимуляция рецепторов прекращалась. Но люди продолжали это делать, несмотря на то, что теперь уже совершенно ничего не происходило. Из этого следует, что зависимость у людей развивается гораздо сильнее.
Давайте проанализируем разницу между радостью от обещания счастья, то есть высоким дофамином, и реальным состоянием счастья, которое сопровождается высоким уровнем других нейромедиаторов. Поскольку мы не знаем о том, достигнем ли цели, дофаминовая радость сопровождается также стрессом, вызванным волнениями, переживаниями, тревогами, страхом не успеть вовремя, ошибиться. Она требует от нас выполнения каких-либо действий. То есть, дофамин – это скорее не счастье, а, напротив, беспокойное ощущение отсутствия комфорта, которое мы, однако, терпим с радостью, поскольку оно обещает награду. Самое обидное, что при достижении ложной цели или цели, которая нас не удовлетворила, мы чувствуем еще и уныние и подавленность вместо ожидаемой радости. И самая печальная и важная особенность дофаминового счастья в том, что потребности, которые заставляют нас все это испытывать, в современном мире, как правило, выдуманные. Мы считаем, что нам что-то нужно, и прикладываем огромные усилия, чтобы этого достичь или закрываем глаза на то, насколько все это негативно сказывается на нашем теле, на нашей жизни и жизнях наших близких.
Настоящее же счастье удовлетворяет наши истинные потребности, которые, на самом деле, полностью совпадают с нашими возможностями на физиологическом, психологическом и социальном уровнях. Настоящее счастье сопровождается спокойствием и удовлетворением, наслаждением и расслаблением. Мы переживаем истинное удовольствие, а не его иллюзию или обещание. Совершенно очевидно, что дофамин – это непреодолимая тяга, навязчивая одержимость, дающая энергию, но отнюдь не удовольствие. И люди это прекрасно знают, они ведь не глупые – они могут отлично понимать, что их тяга, их зависимость не приносит ничего хорошего, но они просто не могут противостоять ей. Счастье же приносит именно удовольствие – умение наслаждаться вкусом, звуком, чувством, текущим моментом. Но слишком сильная потребность в дофамине заслоняет собой это счастье, подменяя наслаждение влечением. По этой причине люди часто хотят обладать человеком, вместо того, чтобы наслаждаться близостью, хотят съесть пирожное, вместо того, чтобы прочувствовать оттенки его вкуса, хотят перейти на новый уровень в игре, вместо того,
Самое интересное, что быть счастливым надо именно учиться, в самом прямом смысле этого слова. Дофаминовая система, отвечающая за стремление к будущему, пронизывает многие отделы головного мозга, в то время, как отделов, которые отвечают за переживания в текущем моменте, гораздо меньше физически. Поэтому умение переживать, получать удовольствие, наслаждаться чем-либо необходимо в себе развивать – оно не возникает само по себе, но формируется под воздействием постоянных попыток делать это. Кроме того, переживание удовольствия возможно только в моменты осознанности: мы должны управлять этим переживанием, совершая волевые усилия, в то время как дофаминовая тяга, напротив, парализует, захватывает нашу волю, уводя от реальности. При этом интенсивность уровня наслаждения, который нам способен дать дофамин, не дотягивает даже до половины того уровня, на который способен комплекс нейромедиаторов, отвечающий за наслаждение моментом "сейчас". Но мы ищем дофамин, потому что такое "счастье" легче – оно не требует от нас никакой внутренней работы. Напротив, оно навязывается нам само, без каких-либо сознательных усилий. Однако место, где находится бесплатный сыр, всем хорошо известно.
Конечно, обещание награды нам тоже крайне необходимо, чтобы мы были вовлечены в жизнь и стремились к ее улучшению. Импульс к началу любого действия нам дает именно дофамин. Без него подопытные животные просто сидят на месте и даже не едят. Дофамин наполняет нас энергией, помогает нам сосредотачиваться на том, что важно для нас, что приносит нам удовольствие и поднимает качество жизни. Проблема начинается тогда, когда обещанию счастья мы придаем больше значения, чем самому счастью, становясь не просто зависимыми от иллюзии, но и разрушая свою способность жить в гармонии с самим собой и чувствовать настоящую радость. Сам по себе прилив дофамина не делает нас счастливыми, он скорее просто возбуждает – у нас появляются силы, увлеченность, бодрость и желание трудиться, чтобы чего-то достичь. То есть дофамин отвечает за действие, а не за счастье. А вот наладить правильную работу организма, которая является реальным счастьем, сегодня удается лишь единицам. При этом доступ к дофамину в форме нездоровой еды, алкоголя, секса, порнографии, азартных игр, наркотиков, курения, социальных сетей, музыки, фильмов, экстремальных видов спорта и пр. в современном мире практически неограничен. И поскольку мозг всегда жаждет дофамина, не придавая значения тому, откуда мы его получаем, мы очень легко попадаемся на этот крючок, слезть с которого зачастую бывает практически невозможно, поскольку дофаминовые рецепторы способны не только снижать свою чувствительность (и со временем повышать ее, если стимулы становятся более слабыми), но и вообще отключаться.
Именно дофаминовые качели – все большее раскачивание уровня дофамина вверх и вниз, поиск новых и все более сильных доз – нарушают нашу естественную способность получать удовольствие от жизни, когда в нашем теле все работает исправно. Современное общество постоянно подталкивает нас к получению все большего удовольствия, в итоге малейший дискомфорт становится настолько непереносим, что человек стремится любыми усилиями восстановить состояние удовлетворенности. В результате в его жизни начинают преобладать две крайности: у человека либо все очень хорошо (обычно недолго), либо все очень плохо (основную часть времени). Человек прибегает к искусственным стимуляторам, после которых уровень дофамина каждый раз падает все ниже, и требуется все более высокая доза, чтобы вернуть себе психологический комфорт. Поэтому у людей, имеющих деньги или власть, так часто развиваются садистские или шизоидные наклонности: для того чтобы чувствовать себя хоть немного лучше, они вынуждены прибегать к гиперстимулам, которые для человека с нормальными рецепторами выглядят попросту отвратительно и мерзко.
Так механизм выработки нейромедиатора раскачивается и истощается. Изначально человек начал прибегать к стимулятору, чтобы получить удовольствие, но очень скоро он становится вынужден прибегать к нему просто для того, чтобы избавить себя от чувства подавленности и опустошенности. Это сценарий формирования зависимости. В итоге высокий уровень дофамина не дарит нам настоящего счастья, но только временную иллюзию, его обещание, но при этом, после каждого подъема, опускаясь все ниже, низкий уровень дофамина совершенно неизбежно делает нас крайне несчастными но уже совершенно реально. И это страшно, поскольку человек в итоге может навсегда утратить часть своей способности радоваться жизни и получать достаточное удовольствие от естественных вещей, даже если в какой-то момент осознает, что с ним произошло, и искренне захочет изменить свою жизнь.