Как очаровать распутника
Шрифт:
Уилл покачал головой.
– Не понимаю. Вы слишком обобщаете.
– Случалось ли так, что вы отчаянно хотели что-то получить, но обстоятельства складывались против вас?
Уилл вспомнил день, когда брат сказал ему, что прекращает ежеквартальную выплату содержания, если он уедет путешествовать.
– Да.
– Джорджетта вскользь сделала одно замечание. Она хотела меня порадовать и не догадывалась, что ее слова ужалили в самое сердце. А теперь оставим эту тему.
– Ваша обида не уляжется, если вы не выговоритесь до конца.
– Ничего тут не поделаешь, Уилл.
– Вы несчастны, потому что вам чего-то не хватает в жизни? Скажите мне, что вам нужно, и я принесу вам это, – предложил Уилл.
– Вы не можете дать мне то, чего давать не обязаны, – возразила Эми. – Прошу меня извинить. Я должна написать письмо родителям.
Уилл отправился на прогулку верхом. Слова Эми привели его в отчаяние. Он надеялся, что скачка прояснит его ум и он поймет, чего так отчаянно хочется его жене такого, чего он, по ее словам, и не обязан ей давать.
Два часа спустя он вернулся домой. Шел по дорожке к домику, бормоча себе под нос: «Ох уж эти женщины!» Будь все проклято, но он заставит ее признаться. Она сама все время настаивала, чтобы они разговаривали. А теперь вдруг захотела спрятаться в молчание как в раковину. Плохо дело.
Его сапоги стучали по мраморному полу передней, оставляя грязные следы. Уилл решил увидеться с Эми прямо сейчас и сказать, что с него достаточно. Он был уже у самых дверей гостиной, когда услышал голоса. Эми развлекалась с подругами – Юджинией, Сесиль и Бернис. Девушки рассматривали рисунки новых платьев.
– Простите, – произнес Уилл. – Я не хотел вам мешать.
Леди встали, приветствуя его реверансом.
– Мы уже собирались уезжать, сэр, – сообщила леди Юджиния. Сесиль и Бернис смотрели на него с некоторой тревогой. Явно думали, что он сам дьявол.
– Эми, на следующей неделе мы обязательно поедем с тобой по магазинам, – напомнила леди Юджиния.
Дамы уехали, а Уилл сел на диван возле Эми.
– Надеюсь, я не напугал ваших подружек.
– Нет, они просто хотели меня навестить и назначить день для поездки по магазинам. Они хотят, чтобы я дала несколько советов, что модно и что им пойдет.
Уилл кивнул.
– Я ездил верхом. Я был в отчаянии и хотел понять – чего же вам не хватает в жизни настолько, что вы завидуете лучшей подруге. Вы заявили, будто я не смогу дать вам этого, да и давать не обязан. Мне пришлось-таки поломать голову, ведь сначала я думал: это зримая, осязаемая вещь, – но затем вспомнил тот день, как мы поженились. Вы хотите романтической любви, как в сказке!
– Какое это имеет значение, – отозвалась Эми. – Я допустила, чтобы зависть на миг затмила мой рассудок. Нельзя сравнивать себя с другими – из этого не выходит ничего хорошего, я знаю, – однако я человек и пошла на поводу у глупой обиды.
– В ту ночь, когда мы ссорились, я честно признался, что чувствую к вам. Но, по-видимому, обстоятельства нашей женитьбы все-таки
– Уилл, все это я говорила всерьез, и, думаю, вы знаете, что была вполне счастлива и довольна – до той минуты как поговорила с Джорджеттой и начала ей завидовать.
– Неужели она сказала что-то такое, что вас расстроило?
Некоторое время Эми молчала.
– Она не знала, что ее слова больно ранят меня.
– Что же она сказала?
Эми ломала руки.
– Это было одно из тех замечаний, которые люди бросают мимоходом. Не то чтобы неискренне – просто для того, чтобы поддержать человека, польстить. Я сама не ожидала, что оно так во мне отзовется. Я была поражена как громом.
– Так что же она сказала? – настаивал Уилл.
Эми молчала. И Уилл не торопил ее, хотя в его привычках было реагировать незамедлительно. Он ждал, пока она обдумает ответ.
Эми облизнула губы.
– Она сказала: «Право же, разве может он тебя не любить?» – Она грустно рассмеялась. – Видите сами, ничего такого, но моя излишняя чувствительность заставила меня искать здесь тайный смысл, чего делать не стоило. Мне стало очень грустно, и я изменила своему обету, а ведь обещала сделать вашу жизнь счастливой и спокойной.
У Уилла защемило в груди, и это ощущение ему очень не понравилось.
– Мы оба знали, что наш брак не обещает быть безоблачным, – сказал он. – Мы принесли клятвы и скрепили наш союз на брачном ложе. Мне казалось, что мы действуем в полном согласии друг с другом.
– Когда мы поехали кататься в парк, я очень волновалась, и вы это заметили. Мне не хотелось, чтобы наше уединение закончилось так быстро. Я чувствовала – и по-прежнему чувствую сейчас, – что наши отношения только начинают складываться и еще очень непрочны! Я не хотела выставлять нас на обозрение светского общества. Конечно, я была ужасно рада снова видеть Джорджетту. Я сказала ей, что искренне счастлива в браке, потому что мы с вами начали узнавать друг друга. Но потом до меня дошло, что, с точки зрения Джорджетты, я не сказала ничего особенного. Я хотела, чтобы она тоже обрадовалась. Мне не понравилось, когда она сказала, будто считает начало наших отношений «обнадеживающим». Хотелось услышать, что она тоже счастлива за меня. Я взглянула на свое счастье ее глазами и поняла – реальность так далека от моих девических мечтаний.
Она моя любимая подруга, а я позавидовала ей, потому что у нее было время сшить себе подвенечное платье. Позавидовала ей, потому что у нее будет долгое свадебное путешествие. И еще я позавидовала ей, потому что знаю – Бо любит ее. Как же не позавидовать – все само шло ей в руки. Зато почти все, кроме моих рисунков, стоило мне стольких слез и трудов.
Из-за этого я думала, что мне нечего ждать от жизни чудес. Я даже думала, не выйти ли за мистера Кроуфорда. А ведь он мне совсем не нравился, хотя родители весьма его одобряли. Я была готова выйти замуж только потому, что это казалось разумным, да еще потому, что это обрадовало бы моих родителей. Если бы не совет Джорджетты, я могла бы совершить ошибку.