Как один день
Шрифт:
Он подвигал правой ногой, поднял руку.
– Замечательно! Они снова слушаются! – приподнявшись на кровати, сел и свесил ноги на пол. Он был в белой нижней рубашке с длинными рукавами, легких кальсонах и серых носках. Отбросив резким движением одеяло, он осторожно встал на ноги. Покачнувшись, ухватился за спинку стула.
Я поспешно поддержал его за локоть. Он был небольшого роста, ниже меня почти на голову.
– Как… как это удалось?
– А вот это в двух словах не расскажешь. Успокойтесь, Владимир
– Но надо же сказать Наде! Надюша! – громко закричал он, поспешно направляясь к двери. – Надюша! Я здоров! Я вылечился!
Не доходя до двери несколько десятков сантиметров, он наткнулся на стену времени, и она мягко притормозила его. На его лице проступило глубокое изумление, он протянул руки вперед и стал ощупывать пустое пространство, напоминающее резину или поролон. Повернувшись ко мне, он дрогнувшим голосом спросил:
– Что это?
– Стена времени, Владимир Ильич.
– Я что же, арестован?
– Ни в коем случае! Это входит в систему лечения, - улыбаясь, ответил я. – Присядьте, нам необходимо поговорить. Я вам сейчас все расскажу.
– Но это нечестно! Выпустите меня! Надя будет волноваться!
– Не будет, Владимир Ильич, не беспокойтесь. Время сейчас идет только для нас с вами, для остальных оно стоит. Даже если мы проговорим тут месяц, для всей остальной вселенной это уложится в ничтожную долю секунды.
– Как это возможно? И кто вы такой? – он посмотрел на меня вопросительно и требовательно.
– Да присядьте же, наконец, и успокойтесь. Поверьте мне, все будет хорошо.
Он, все так же внимательно глядя на меня, опустился в кресло напротив, с видимым удовольствием закинув ногу на ногу.
– Ну что же, молодой человек, я вас слушаю.
– Прошу прощения, Владимир Ильич, но сначала позвольте задать вам несколько вопросов. Вы помните, какое сегодня число?
– Разумеется. Утром было двадцатое января 1924-го года. Но к чему этот вопрос?
– Проще всего сказать, что, как вы знаете, у вас было тяжелое поражение головного мозга, которое мне удалось излечить. Но я хочу убедиться, что вы все помните.
– Ну, конечно же, помню! Четыре дня назад открылась 13-я партконференция. Только сегодня Надежда Константиновна читала мне выступление крестьянки Борисовой, оно мне очень понравилось. Надо же, простые люди, крестьяне, так активно участвуют в партийной жизни!
– Великолепно, Владимир Ильич! Вы действительно помните.
– Ну, а теперь все же отвечайте, кто вы такой, и что со мной проделали?
– Начнем со второго вопроса. Мне удалось полностью восстановить всю структуру вашего организма, включая головной мозг.
– Действительно, я чувствую себя великолепно! Даже в Швейцарии, когда мы гуляли с Надей по горам, я не чувствовал себя так хорошо. А
– Вадим. Прошу прощения, что не представился сразу. Но я не очень молодой человек. Мне уже, считая и последний год, почти 80 лет.
Он посмотрел на меня с большим интересом:
– Как это может быть?
– Там, где я сейчас живу, возраст не имеет значения. Там можно жить вечно.
– И где же это? – он недоверчиво прищурился. – Вы что же, с другой планеты?
– Нет, с этой же самой. С Земли. Но из другого времени.
– Но это же невозможно! Путешествия во времени опровергают второе начало термодинамики!
– Великолепно, Владимир Ильич! Вы знаете и помните даже такие вещи, которые совершенно незачем знать политическому деятелю!
– Ну, разумеется, помню. Как же можно забыть основы физики?
– Тогда я задам, извините, один вопрос: как возникла Вселенная? Не Земля, не Солнечная система, а именно вся Вселенная?
Он посмотрел на меня оценивающе, с лукавым прищуром:
– Ну, вы и спросили, Вадим! Кстати, как вас по отчеству? А то неудобно, право, так называть человека старше себя… Хотя выглядите вы… Ну, вы понимаете…
Я внутренне возликовал. Он мне верит! Хоть в чем-то. Это успех!
– Понимаю, Владимир Ильич. Но отчества не надо, там, где я живу, это не принято.
– Но принято у нас. Пожалуйста!
– Если вам так угодно… Вадим Васильевич.
– Так вот, уважаемый Вадим Васильевич, ответа на вопрос о происхождении Вселенной, так же как о ее точном возрасте и размерах, современная наука не знает.
– Это современная вам наука, Владимир Ильич!
– А ваша, что же, уже дошла до этого?
– Да.
– Готов поверить, судя по результатам вашего визита, - он вытянул перед собой правую руку и несколько раз сжал и разжал кулак. – Так откуда же вы, все-таки, из какого времени?
– Если можно, я ответил бы на ваш вопрос чуть позже. Скажите, вы не голодны?
– Сейчас, когда вы спросили… Должен признаться, что чертовски проголодался!
– Тогда, может быть, вначале поужинаем?
– Если вы можете убрать эту ваше стену, я позову Надежду Константиновну, и она нам что-нибудь соберет на ужин.
– К сожалению, пока не могу. Но ужин я беру на себя. Присаживайтесь! – и я, поднявшись на ноги, придвинул к столу два стула.
Он ответил удивленным взглядом, но возражать не стал. Когда мы оказались за столом, он вопросительно посмотрел на меня.
– Итак, Владимир Ильич, что вы предпочитаете? Или что бы желали поесть?
– Я, знаете, привык по-простому. Поэтому, чем угостите, то и буду есть. Только не представляю, как вы это устроите.