Как пальцы в воде
Шрифт:
На все мои объяснения ушло не более двадцати минут. Мои сотрудники весьма воодушевились новым расследованием: просто выполнять биохимические анализы им, особенно Скотту (тому хотелось хоть какой-то интриги), уже надоело!
Мне надо было спешить в Лондон: Фрэнку предстояла не менее важная часть работы, поэтому для проведения анализов я отдал свои находки Норе и Скотту и уехал на пригородный вокзал. Я очень редко езжу в столицу на машине: во-первых, на дорогу в таком случае у меня уходит больше времени, а во-вторых, там я себя чувствую туристом. Я так привык к
Глава 21
От вокзала Виктория на метро я доехал до станции «Oxford Circus», а оттуда по Оксфорд-стрит, самой длинной торговой улице Европы, направился в сторону самой большой площади Мэйфэра – Гровенор-сквер. Ее еще называют Маленькой Америкой, наверно, из-за здания посольства США – не очень привлекательной, на мой взгляд, коробки с гигантским кованым орлом на фасаде.
В Лондоне стояла пасмурная погода и, подставив лицо под моросящий дождик, я дошел до первого, приглянувшегося мне, кафе. Несмотря на спешку, я все же собирался поесть, прежде чем идти к Фрэнку. Рабочий день был близок к финишу, и свободных столиков было немного. Я нашел такой в нише, в своего рода уютном зеленом оазисе, созданным при помощи вьющихся густых растений. Сочетание ореховых, кремовых и салатовых красок приятно радовали глаз и создавали комфортную атмосферу отдыха. Я вдруг почувствовал усиление аппетита. Вероятно, в этом заведении работали не только дизайнеры, но и психологи.
Съев овощной мусс и потягивая апельсиновый сок в ожидании рулета из индейки со шпинатом, я разглядывал дождь за окном. Только сейчас я почувствовал, как прошедшее с минуты моего пробуждения время укротило бешеную лихорадку мозга. Столько событий за такой короткий срок! Бесперспективное и, казалось бы, бесполезное расследование в скором времени должно будет обрести некоторые очертания. Если, конечно же, мне удалось избежать принципиальных ошибок в своих предположениях. Но уже сейчас я чувствовал своим спинным мозгом, что не ошибся! Свой ранний обед я закончил чашкой двойного эспрессо.
…Тодескини открыл меня дверь с ироничной улыбкой на лице, с пиратской серьгой – в ухе, и с Бифитером (так звали его питомца) на плече. Голову хакера украшала черная бандана с рисунком черепа, но она терялась на фоне гавайской рубашки, выполненной в стиле творения американского художника Джима Дайна «Боевая раскраска Венеры». А вот пестрая, но мрачная расцветка бермудов мне напомнила уже представителя лэнд-арта Вика Муница. Интересно, знает ли сам Фрэнк, чьи «произведения искусства» расцвечивает его наряд?
Отнюдь не маленькая птичка, жевавшая мочку уха Тодескини, завидев меня, прервала свое увлекательное занятие и прокричала: «Аншлаг! Трубадур». Безусловно, я был ей признателен за такое искреннее проявление радости.
– Я тоже рад знакомству с тобой, Бифитер! Но зовут меня чуть проще, Марк, – обратился я к попугаю и протянул руку, чтобы поздороваться с его хозяином, выбравшем в своем вечернем туалете стиль Джона Силвера (я
– Ну как тебе мой новый приятель?
– Я в восторге! – Действительно, мне понравился попугай, хотя красавцем его назвать было сложно. Он был крупным, чуть больше одного фута (около 40 см), и серый. Его голову покрывали короткие перышки, напоминающие чешуйки, а глаза окружали довольно-таки большие участки голой и чуть морщинистой кожи. Зато эту серость оживлял красноватый хвост.
– Ты знаешь какой он породы?
Не раздумывая, я ответил:
– Судя по его внешности, это жако. Насколько мне известно, они самые говорливые.
– Не только! У него непревзойденные способности. Биф знает больше сотни слов и фраз. Кроме того, у него талант к имитации тембра голоса, интонации говорящего и даже вокальные данные.
– Он еще и поет? – скептически хмыкнул я.
– Марк, я не шучу! Эта порода способна запоминать и насвистывать незатейливые мелодии. Говорящего жако легко спутать – на слух, конечно – с говорящим человеком!
Подожди, он к тебе чуть присмотрится и еще споет пару арий.
– Да я не спорю. А как он в содержании?
– Особенных проблем с ним нет, но у Бифа сложный характер. Он долго привыкал к моей обстановке, пытался меня воспитывать, был немного криклив. Любил передвигаться по квартире пешком, демонстрировал плохое настроение. Но я, похоже, смог найти с ним «общий язык», и Биф уже крайне редко проявляет плохие привычки.
Фрэнк замолчал, а затем, хитро сощурив глаза, спросил: – А твоя ироничная улыбка относилась к Бифу?
– Да я и не иронизировал.
– А-а… значит, мне показалось. Я подумал, что ты не в восторге от моего наряда.
– И ты не ошибся. – Скривил губы в скептической улыбке, я пояснил:
– Мне кажется в нем много мрачного. Особенно – в бермудах.
– Да? – удивился Тодескини. – Но темный цвет в штанах – это же нормально.
– Не спорю. А ты знаешь, что за рисунок на них изображен?
– Нет. Я даже не увидел в этой расцветке какого-то рисунка.
– Как-нибудь расскажу.
– Ну, ладно, – добродушно согласился Фрэнк. – Что ты хочешь выпить?
– Кофе, – попросил я, посмотрев на попугая проникновенным, как мне казалось, взглядом. – Птица склонила голову набок и, глядя на меня круглым глазом, похоже, задумалась на пару секунд. Затем прокаркала, явно с утвердительно-восклицательной интонацией:
– И вискаря Бифитеру!
– Тебе, Биф, не стоит увлекаться алкоголем, – безапелляционно сказал я и, ухмыльнувшись, перевел взгляд на Фрэнка, продолжавшего стоять у барной стойки. Тот, улыбнувшись мне в ответ, преувеличенно проникновенным тоном, ответил:
– Бифитер выпивает исключительно за компанию, тем более время уже семь, а работы у нас много. Стоит ли тебе сегодня возвращаться домой? – Судя по всему, попугай уловил смысл объяснений своего хозяина и стал вновь щипать того за мочку уха. Мне сложно было правильно истолковать ответную реакцию Бифитера, но по довольной улыбке Тодескини я расценил поведение птицы в одобрительном аспекте.