Как пальцы в воде
Шрифт:
Шутливо переговариваясь, мы возвратились в гостиную. Усевшись в кресло, я сразу ощутил сонливость. Лора – похоже, тоже.
– Марк, может, давай спать. А завтра продолжим. – Она жалостливо посмотрела на меня. – Очень сложно в таком состоянии что-то воспринимать, не говоря уже о каком-то анализе. – Женщина была права. Сонливость и ударная доза алкоголя не самый лучший коктейль для брейнсторминга.
– Только… оставайся у меня. – Она посмотрела на меня такими умоляющими глазами, что я решил остаться. Ее взгляд говорил мне о многом, но страха в нем было больше, чем желания. (Хотя, полагаю, если бы я тогда
Как обычно, я выбрал гостевую спальню с более-менее светлым оформлением. Быстренько приняв душ и почистив зубы, я рухнул в широкую постель, не став облачаться в новую пижаму, выделенную мне Лорой (у нее были такие теплые одеяла, что даже трусы показались мне лишними).
Утро разбудило меня мягким и ласковым касанием солнечных лучей. Легкими мазками золотистого света и свежей прохлады, оно вдохнуло в большую комнату энергию нового дня, заразив меня активностью и оптимизмом.
Развалившись на большой постели, я решил помечтал об абстрактной любви, не вдаваясь в эротику, что было бы с моей стороны несколько опрометчиво, но взгляд, брошенный на часы, заставил меня отложить несвоевременные фантазии на будущее. К тому же очень хотелось пить. На ночном столике стояла полная бутылка воды «Хилдон», но утолить ею жажду мне удалось лишь на короткое время. Хотелось еще, впрочем, апельсиновый сок был бы тоже очень кстати.
Гостевая комната, где я отлично провел ночь (без кошмаров, да и вообще, без всяких сновидений), была расположена на втором этаже особняка. Мне здесь всегда было комфортно. Во-первых, из всей огромной коллекции хозяйских любимцев в этой спальне находилась только три зверушки: мягкая пушистая черепаха в качестве коврика для ног, оливковый лягушонок-ночник и подсвечник, выполненный в форме кадуцея – крылатого жезла, обвитого двумя змеями – символа медицинской профессии. Из всех земноводных и пресмыкающихся они мне наиболее симпатичны, тем более человечество лягушкам и змеям многим обязано; хотя крокодилам – тоже, особенно это касается прекрасной половины человечества.
Во-вторых, интерьер этого помещения был выполнен в моем вкусе, во всяком случае, касательно цветовой гаммы, двумя словами – персик и фисташки. Да и аура здесь была здоровая.
Гигиенические процедуры заняли у меня немного времени, и вскоре я уже был в большом каминном зале.
Лора, достаточно бодрая для раннего утра, сидела на том же месте, перед ней на столе стоял ноутбук и чашка чая. Услышав мои шаги, она оторвала взгляд от монитора и посмотрела на меня, тепло улыбнувшись:
– Доброе утро, Марк. Как спалось?
– Отлично. А ты хорошо отдохнула? – Я уселся в кресло напротив Лоры, выглядевшей свежей и отдохнувшей, но я смог рассмотреть в ее темных глазах затаенную тревогу. Тем не менее сейчас она казалась мне более спокойной и уравновешенной, чем вчера. Без макияжа, со стянутыми в «конский» хвост волосами, женщина выглядела еще моложе. Молочно-кремовый цвет домашнего, чуть растянутого пуловера ей очень шел.
– Да. Давно я так не спала. Что приготовить тебе на завтрак?
– Я не скоро захочу поесть. После вчерашнего ужина, добротно сдобренного алкоголем…
– Но от сока ты не откажешься?
– Не откажусь
Лора выпорхнула из-за стола и направилась на кухню. Тем временем я вышел на террасу подышать утренней атмосферой. Стояла отличная погода. Вдохнув свежую прохладу, наполненную запахами сада и чуть подсоленную морским бризом, я почувствовал себя обновленным, во всяком случае, так сообщили мне собственные органы чувств. Половина пинты апельсинового сока усилили это ощущение.
На террасе стояла плетеная мебель из ротанга. Расположившись в креслах цвета меда и потягивая сок, мы продолжили вчерашнюю беседу.
– Что ты узнала о Мишель? – спросил я у Лоры.
– Очень мало. Не забывай, она родилась в шестидесятых годах прошлого века. Девушка умерла, не сыскав себе славы для того, чтобы оставить свое имя в анналах истории. И даже сведения о месте ее рождения не представляются мне достоверными.
– Лора, вчера я не хотел тебя обижать своими сомнениями… Но ведь тебе было чуть больше десяти лет, когда Мишель стала играть в театре?
– Чуть больше, лет двенадцать-тринадцать. – Она скептически пожала плечами. – Считаешь, что я была очень незрелой для адекватной оценки актерской игры?
– Не знаю, – недоуменно покачал я головой.
– По большому счету, я с тобой согласна. Но ты не знаешь степени моей одержимости театром и кино в тот период моего взросления. Я этим жила. А если принять во внимание мои неплохие способности и память… Так что это не является каким-то феноменом.
– Ну хорошо. Какими сведениями ты располагаешь?
– Мишель родилась в предместье Парижа, в семье врача и домохозяйки. Сестры и братья неизвестны. Достоверно то, что она закончила театральную студию и поначалу играла в любительском театре. Замужем не была, детей не имела. Умерла от анафилактического шока двадцать два года назад.
– Это тоже достоверно?
– Честно говоря, не могу это утверждать.
– И с такими сведениями ты собираешься что-то расследовать?
– Добуду сама. Я никогда не любила легких путей. – Она недовольно нахмурила брови, бросив на меня колючий взгляд. – Кстати, раньше не было Интернета, и полицейские успешно расследовали дела прошедших лет.
– Ну ты же не работаешь в полиции.
– Журналисты тоже раскрывали старые, давно забытые криминальные истории. Разве нет? – Лора иронично усмехнулась: – И потом, ты мне сам когда-то говорил, что Фрэнк может выудить из компьютера любые секреты.
– Почти так, хотя, не исключено, что я несколько преувеличивал, находясь под впечатлением от возможностей Тодескини.
– Попробовать-то можно? – Она эмоционально встряхнула каштановой гривой волос. – Марк, ну не верю я в естественность этой смерти. – Лора все больше входила в раж, пытаясь мне доказать необходимость расследования.
– Расскажи подробно, что тебе еще удалось узнать об обстоятельствах смерти актрисы.
– Поздно вечером, седьмого сентября, она возвратилась домой после спектакля. А на следующий день ее обнаружили мертвой. Умерла от остановки сердца в результате анафилактического шока. В квартире было много живых цветов. Полицейские обнаружили пустой антигистаминный препарат. Никаких следов присутствия посторонних людей обнаружено не было, как и признаков насильственной смерти.