Как пальцы в воде

Горлова Виолетта

Хотя ему было далеко не двадцать пять, внешне его сложно было воспринимать серьезно. Худощавый, но не худой, высокий, с рыжей шевелюрой вьющихся волос, он казался мне типичным хакером, круглосуточно обитающим в своем виртуальном мире, отвлекаясь только на быструю еду и на некоторые другие потребности. Иногда что-то инородное в нем проскальзывало, но идентифицировать это «что-то» даже приблизительно мне так и не удалось. Как-то на мой вопрос о возможностях современного компьютерного взлома, Фрэнк мне хитро ответил, что»… компьютеры, как женщины и дети, думают, что умеют хранить секреты».

Так что некоторые реальные аспекты в его жизни все же присутствовали, и мне было бы любопытно о них узнать чуть подробнее. В любом случае, сегодняшняя встреча в неформальной обстановке позволит нам лучше узнать друг друга. А как еще по-другому расценивать его приглашение? Откровенно говоря, я был бы не прочь приобрести приятеля, хотя уже лет пять не

ощущал такой потребности. Раньше был жив отец, и наших с ним посиделок, приправленных виски, мне вполне хватало… Странно, что я вообще подумал об этом. Как бы то ни было, я собирался предстоящий вечер провести насыщенно и разнообразно, вне зависимости от характера нашей встречи с Тодескини.

От вокзала Виктория я доехал на метро до станции «Бонд-стрит», а затем направился к улице Парк-Лэйн. Оказывается, Фрэнк неплохо устроился поблизости от американского посольства и Гросвенор-сквер. Этот район мне показался небольшим живописным оазисом на фоне чопорного и холодного Мейфэра.

Фрэнк встретил меня приветливо, откровенно сказав, что рад меня видеть. На нем были джинсы и черная футболка с надписью на груди: «Права человека под присмотром. У тирании есть свидетель». Так вот скромно и достойно Фрэнк демонстрировал окружающим свои взгляды на жизнь, хотя может, это – своего рода нейтрализация его несколько женственного облика, вероятно, подсознательной природы.

У него были очень длинные и неестественно тонкие пальцы музыканта, неширокие запястья, высокий лоб мыслителя и холодный взгляд прожженного циника.

Квартира у Тодескини была большой и светлой, но уютной ее назвать было бы сложно. Фрэнк бегло показал мне свои апартаменты, привычно расчесывая пятерней свои медно-рыжие кудри.

Мы расположились в просторной гостиной, совмещающей лаунж-зону и кабинет. Судя по доминирующей в интерьере серо-голубой гамме, холодную погоду молодой человек переносил менее болезненно, чем я.

Пока хозяин готовил кофе, я сидел в удобном кожаном кресле и смотрел новости на большом экране плазменного телевизора, установленного на противоположной стене. Успев заметить, что большая кухня, примыкающая к гостиной, напичкана современным оборудованием и всякой кухонной утварью, я сделал вывод, что Тодескини не такой уж равнодушный и всеядный, как пытался в этом убедить меня и моих коллег. Успешно сработала и другая его уловка вроде язвительной ухмылки и циничного прищура хитрых глаз. Вообще-то, у Тодескини было симпатичное лицо: большие голубые глаза, окаймленные длинными темными ресницами, тонкий нос, хорошо очерченные губы. Некоторую женственность облика слегка «утяжелял» широкий подбородок. Когда Фрэнк стирал со своего лица дерзкое и нагловатое выражение – россыпь веснушек на светлой коже придавали ему некоторую детскость и простодушие. Но эта внешняя безобидность и наивность была, очевидно, обманчивой: Тодескини был очень умен и хладнокровен, не слишком отягощенный чрезмерной скромностью или душевной рефлексией. Причем умственные процессы в его голове протекали с непостижимой для меня скоростью, а уж картина под названием «трепанация сервера» для меня вообще гениальное произведение сродни органной пассакалии Генделя.

Своей внешностью, судя по всему, Фрэнк был доволен и предпочитал содержать ее в творческой небрежности. Время от времени «гений взлома» приводил свою прическу в относительный порядок, коротко и собственноручно стриг челку, а когда она была слишком длинной – закалывал ее перламутровой заколкой.

Размышляя над многими, известными мне, фактами, я уже понял, что Тодескини может быть полезен не только как талантливый хакер, но и как хороший аналитик.

Прихлебывая пиво, мы разговаривали о звучащей композиции Брюса Спрингстина, а затем перешли к обсуждению других тем. Оказалось, наши музыкальные пристрастия во многом совпадают. Спустя пару часов приятного разговора «по верхам и обо всем» и неспешного поглощения легкого алкоголя у меня появилось ощущение, что мы с Фрэнком приятельствуем уже несколько лет. Понятна мне стала и позиция мужчины относительно его сексуальных предпочтений: наша любовь к женщинам обоюдно нас порадовала, но как и я, Фрэнк не относился к гомофобам. Он мельком заметил, что иногда геи делали ему непристойные предложения, но в конечном итоге, поняв бесплодность своих попыток, оставляли хакера в покое. Хотя женщины, как признался Тодескини, своими преследованиями доставляли ему немало хлопот; стоило Фрэнку провести время с какой-нибудь дамой – его жизнь начинала усложняться, поэтому он пытался избегать каких-либо связей.

Тодескини любил и знал свое рискованное дело, снискав себе на этой ниве завидную, но опасную популярность.

Фрэнк родился в состоятельной семье. Он из тех одаренных детей, которые становятся блистательными студентами и сразу же делают быструю карьеру, если ставят перед собой такую цель. Но молодой человек предпочитал свободу от любых обязательств и всегда пытался не делать того, чего

не хочет. По-видимому, в каком-то отношении он был лишен честолюбия. Тодескини знал о своих выдающихся способностях, поэтому, собственно, не отличался скромностью, и его самомнение нередко зашкаливало. Быть может, у него просто отсутствовала психологическая потребность выглядеть достойно в глазах окружающих, его, похоже, не заботило, нравится ли он окружающим. Подозреваю, что мужчину даже раздражала симпатия некоторых людей по отношению к себе. Но искреннее и доброжелательное отношение отдельных своих знакомых Тодескини благосклонно принимал и отвечал взаимностью. По-видимому, он считал, что не все общепринятые правила поведения применимы к его персоне. За время нашего совместного сотрудничества мне иногда приходилось наблюдать проявляемые им высокомерие и надменность, но я также заметил, что он успешно подавлял такие вспышки, переводя их в разряд шутливой иронии. Хотя не раз он бесил меня до чертиков, но внешне я смог тогда сохранить хладнокровие, подозревая некую провокацию с его стороны. Тодескини тоже просек этот момент и стал испытывать ко мне что-то вроде исследовательского интереса, будто я сдал какой-то неизвестный мне, но им предложенный экзамен. Возможно, Фрэнку было интересно расшифровать меня получше, вроде как найти соответствующую «папку» в своем «внутреннем» компьютере, вложить туда «файл» с моей характеристикой, надписать на нем точный «ярлык» и отправить в «корзину»; судя по всему, к этой работе он приступил уже давно, но на каком-то этапе она у него застопорилась из-за дефицита сведений обо мне. Кроме того, как уже упоминалось, Тодескини обладал блестящими знаниями в сфере информационных технологий и хорошими аналитическими способностями. Ему не раз удавалось удивить меня своим умением цеплять мелкие детали и собирать их в цельную картину.

 – Ну что, перекусим? – ухмыляясь, спросил Фрэнк. Его голос был своеобразным, низкого тембра, нередко в нем угадывались нотки сердечности, но с модуляциями властности и уверенности, легко переходящими в неприятный и презрительный тон надменной усмешки.

Его предложение о трапезе я принял с удовольствием. И спустя полчаса мы были на Гросвенор-сквер, начав свою воскресный обход злачных мест с паба на Бонд-стрит, продолжив нескучный вечер в траттории «Чиприани». (Я никогда не был богат для этого заведения, но Фрэнк, вероятно, решил убедить меня в обратном, при расчете все же проявив великодушие.)

Это заведение привлекало посетителей низкими столиками, венецианским освещением и окошком – «живым иллюминатором», создававшим иллюзию пребывания на яхте в открытом море, и это впечатление нас даже немного отрезвляло (!), удерживая от окончательного опьянения, а оно вызывалось не только алкоголем. Соблазнительные модели, у которых в ресторане, похоже, проходило профсоюзное собрание без перерыва на обед, действовали на нас как дополнительный психостимулирующий допинг. Но что-то нас все же остановило в попытке предпринять авантюрные действия, возможно, память о скором начале рабочей недели. В конце концов, проявив твердость и недюжинную силу воли, мы с Фрэнком решили остановиться на достигнутом и без всяких приключений разъехались по домам, весьма довольные проведенным временем.

Глава 2. ЛОРА КЭМПИОН, СТРИНГЕР (краткая ретроспектива)

Лора устала. День она провела провела в утомительном и бесплодном общении, а целый вечер просидела за монитором компьютера, отыскав совсем немного информации о заинтересовавшей ее актрисе. Женщина медленно сняла очки для дали. Несмотря на среднюю степень миопии, работать за ноутбуком она предпочитала в очках. Выпрямив спину и расправив руки, она сделала несколько вращательных движений головой и расслабленно откинулась на подголовник кресла, закрыв глаза, переутомившиеся явно больше, чем мозги, для изнеможения которых найденной информации было маловато. Лора вынула пузырек с тауфоном из новой упаковки, стоящей рядом с ее рабочим блокнотом, и закапала препаратом уставшие глаза. Она страдала близорукостью с детства. Но когда-то у нее была всего лишь «минус» одна диоптрия, а сейчас – почти три с половиной, так что очки снимались только на ночь, а без них журналистка ощущала себя слабой, неуверенной и беспомощной, как инвалид; мир для нее сразу же терял свои краски и очертания. А вот лицо женщины становилось более привлекательным из-за обычного увеличения размеров глаз, несколько теряющих свою выразительность за стеклами очков. Операция, которая могла бы решить эти проблемы, планировалась ею уже давно, но сейчас появлялись дела поважнее, во всяком случае, ей так казалось. В конце концов вновь можно прибегнуть к линзам. Мысленно согласившись с таким решением, Лора перешла к воспоминаниям о театральной премьере, ее поразившей. Не так уж часто удается разглядеть творческий потенциал в незнакомой актрисе, особенно, если этот дар достаточно скрыт, и каких-то явных признаков его наличия даже не наблюдается. Хотя отнести этот ее вывод к какому-то сенсационному открытию было бы слишком смело.