Как писать в XXI веке?
Шрифт:
Как донести эти звуки до читателя? Читать ему их вслух, причем «с душой».
Традиция чтения и пения стихов — давняя. Как вы помните, первые эпосы в истории человечества пелись, а сказки рассказывались, так что мелодика стиха и звучность прозы имели значение от века. В Бурятии, например, эта традиция недавно восстановлена — там проводятся конкурсы исполнителей одической поэзии, написанной современными авторами в соответствии с традициями региона. Исполнение идет под собственное инструментальное сопровождение или без него. Жюри по мере сил оценивает состоятельность текста, богатство языка, оригинальность произведения и выразительность декламирования.
В европейской части России филолог Борис Эйхенбаум в начале прошлого
Во второй половине XX века идея публичной декламации проникла в массы — и возник рэп, в котором ритмичный речитатив под музыку любую прозу делает поэзией — с помощью тяжелого бита, обычно отбивающего каждый второй такт. В наше время еще распространен и формат «Spoken word» (от английского — «произносимое слово») — форма литературного чтения, в котором тексты больше говорятся, чем поются. Это могут быть чтения стихов и рассказов, доклады и комментарии, или просто поток сознания. Иногда голос сопровождается музыкой, иногда — нет, но сегодня это полноценное модерновое сценическое искусство, забавно перекликающееся с восстановленной бурятской традицией.
В любом случае в «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь давно уж сказал, что «одно только искусное чтение может установить ясное понятие о произведении поэзии… разумеется, нужно, чтобы самое чтение произведено было таким чтецом, который способен передать всякую неуловимую черту того, что читает. Для этого не нужно быть пламенным юношей, который готов сгоряча и не переводя духа прочесть в один вечер и трагедию, и комедию, и оду, и все что ни попало. Прочесть как следует произведенье лирическое — вовсе не безделица, для этого нужно долго его изучать. Нужно разделить искренно с поэтом высокое ощущение, наполнявшее его душу; нужно душой и сердцем почувствовать всякое слово его — и тогда уже выступать на публичное его чтение. Чтение это будет вовсе не крикливое, не в жару и горячке. Напротив, оно может быть даже очень спокойное, но в голосе чтеца послышится неведомая сила, свидетель истинно-растроганного внутреннего состояния. Сила эта сообщится всем и произведет чудо: потрясутся и те, которые не потрясались никогда от звуков поэзии».
Обертонная звукопись текста
Логос был звуком. Первым звуком. Глубочайшим звуком. Можно назвать его мировой тоникой… Суть в том, что когда еще не было языка, не могло быть никаких слов и имен в обычном понимании… Поупражнявшись, вы сможете производить слышимое эхо этого звука, так как каждая октава повторяет на другом уровне любую другую октаву.
Потрясение чтением стихов, о котором говорит Гоголь, связано с тем, что в звучании поэзии обнаруживается ее мощь. При художественном чтении до слушателя доходит та самая запредельность слышимого и ощущаемого автором — по отношению к тому, что кажется ему посильным в обычное время, когда его не объемлет вдохновение. Настоящее искусство «выносит» автора за пределы его возможностей, ибо слышимые им «обертоны мира» ни в материальную, ни в литературную реальность обычно не вписываются.
Это касается не только великих. Я покажу сейчас на самой себе, как это происходит. Прежде чем привести пример, уточню понятие «обертона». Оно общеизвестно,
Обычно они выше основного тона, хотя бывают и ундертоны, которые ниже его. Обертоны возникают от того, что колебание любого музыкального предмета, будь то струна, голосовые связки или барабан, имеет сложную структуру, и частоты обертонов — это отражения колебания частей предмета. Как и литературные произведения, обертоны бывают гармоническими, которые кратны частоте основного тона, и негармоническими, которые некратны. Последние для нашего уха звучат настолько дурно, что «обертоном» в обиходе называется именно гармонический вариант.
Так, рифмой или поэзией называется то, что не режет и утомляет, а ласкает ухо, как бы ни были страшны и мучительны доносимые этой музыкой смыслы. Так, обертонная в звуковом и смысловом плане, многозначная и многозвучная рифма называется «богатой».
К чему я все это? К тому, что писательский, а тем более поэтический дар выносит вас за пределы видимого и очевидного в неизбежный горний контекст, лишающий вас возможности «нормальной» жизни. И звукопись текста проявляет это с предельной очевидностью. Вот летом 2012 года, после занятия обертонным пением, я попала под реальный ливень и пережидала его на чужом крыльце. Ситуация бытовая, «нормальный» человек через час о ней не вспомнит. А теперь смотрите, куда меня вынесло этим ливнем:
Написано за минуты, поправлено в течение дня. День работы? Сара Бернар, на вопрос о том, сколько она готовилась к какой-то роли, ответила: «Полчаса и всю жизнь». Это и есть фрактал — в каждую минуту вы живете так, чтобы когда следующий «завиток» космического фрактала коснется вас силой вдохновения, вы были готовы, способны и деятельны. В итоге, ваш труд писателя, поэта или прозаика — быть незасоренным завистью, ревностью, жадностью и унынием «чистым каналом», чтобы хорошо принимать и передавать на лист «слышимое» внутренним слухом. Хорошо разглядывать невидимое и слушать неслышимое, отслеживая фрактальные тренды в улавливаемых обрывках, ибо тенденции дают представление о том, что происходит внутри, по сути. Еще ваша работа — записывать как можно точнее, ярче, честнее и беспристрастнее.