Как писать в XXI веке?
Шрифт:
С литературными чиновниками и застоявшейся в своем величии профессурой будьте особенно аккуратны — обходите их за километр, если вы настоящий писатель. О них еще Чехов писал в своих дневниках: «Если человек присасывается к делу, ему чуждому, например, к искусству, то он, за невозможностью стать художником, неминуемо становится чиновником. Сколько людей таким образом паразитирует около науки, театра и живописи, надев вицмундиры! То же самое, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней, тому больше ничего не остается, как стать чиновником… Вещать новое и художественное свойственно наивным и чистым, вы же, рутинеры, захватили в свои руки власть в искусстве и считаете законным
Но это ли вам надо сейчас, когда вещь только закончена, и вы думаете, как запускать своего журавля в небо? Нет! Когда вещь закончена, до того как отдать ее в неизбежную огранку редакторам, на растерзание критикам, на восхваление родне и друзьям, от нее надо отделиться. Это очень важно. Знаете, во время семинаров Школы малой прозы и поэзии я не однажды видела людей, которые не в силах рассказать о своей вещи, а не ее саму. Сказать, что на занятиях им помогло в написании шедевра, отрефлексировать, какими методами они помогают себе добиться творческого результата.
И именно эти люди не могут опубликовать, продать и продвинуть свои работы, даже если в прошлой жизни у них отлично сформированы навыки и продвижения, и продажи. Почему? Потому что они не могут сменить позицию с автора на продюсера.
Можно говорить, что автору этого делать не надо, это работа литагентов. Но, во-первых, чтобы заинтересовать лит-агента, надо уже массу всего успешно опубликовать и продать критике и публике, ибо агент живет за счет 15–20 % от продажи вашей книжки и, чтобы окупать свой труд, он должен либо двигать известное и раскрученное имя, либо брать с вас большие деньги на раскрутку и публикацию, к чему вы, вероятно, не готовы. Он охотно возьмет автора после победы на национальном литературном конкурсе вроде «Большой книги», но для малой прозы и поэзии этот путь закрыт — у вас не тот формат. А меньшие конкурсы вызывают и меньший интерес. Про публикации малых форм в журналах и не говорю. Кто станет двигать шестую повесть Белкина, пока она не превратилась в сценарий мыльной оперы для ТВ или блокбастера с именитым продюсером во главе?
Во-вторых, в России, да и в мире, литагентов всегда намного меньше, чем авторов, желающих, чтоб их двигали в массы. Принцип Парето — 20 % раскрученных авторов с именем приносят 80 % гонораров — в литагентской работе действует особенно жестко, поэтому агенту нужны популярное имя и рекламные бюджеты, а не малоизвестный гений. И в любом случае, поверьте на слово — писатели, которые привлекают внимание литагентов, умеют себя продвигать. А известные писатели, имеющие своих литагентов, продают себя особенно блестяще, ибо без этого навыка в писательской карьере делать нечего: сегодня при продаже книжки текст, конечно, важен, но продающий себя автор — обязателен.
Поэтому учиться отторгать от себя произведение, глядеть на него свежим глазом и продвигать его и себя как продукт нужно. Однако, написав и опубликовав какое-то количество малой прозы и поэзии в периодике, книгах и в рамках конкурсов, я могу смело утверждать, что первыми читателями произведения должны быть, конечно, читающие родные и друзья, а также члены литературного семинара, редактор, критик и литагент. Каждая в свою меру обратная связь от этих людей способствуют совершенствованию вашего текста.
Однако первым шагом к собственно продвижению вашей малой прозы и поэзии является, как ни странно, не попытка подогнать
А что же? Ну, хорошо, говорю правильный ответ. Первый соратник автора (и особенно — автора малой прозы и поэзии) — это художник-иллюстратор. Почему? Потому что все остальные перечисленные выше люди будут читать вашу работу и сравнивать ее — с прочитанным, стандартами филологии и любимой ими литературы, со своим мнением и критериями конкурсов и журналов, с перспективами продажи и другими писателями и т. д.
А художник возьмет ваш «левополушарный», последовательно разворачивающийся текст, чтобы сделать из него мгновенный, зрительный, доступный и впечатляющий образ. Это и есть метауровень, превращающий ваше однобокое авторское видение изнутри, когда вы не можете никак отцепиться от своего шедевра, во фрактальную картину на стене вашей комнаты. Рассказ, поэму — в цельный «нейронный» образ со всеми «обертонами».
Я не говорю, что художник нарисует ваше произведение лучше, чем вы его написали. Я говорю, что, объясняя художнику свое произведение (а прочтения ему будет недостаточно, это уж точно), вы вынуждены будете перестать стравливать сюжет, героя, свой писательский стиль и авторское видение. Вы вынуждены будете рассказать художнику, какое впечатление должна произвести картина. А это взгляд с точки зрения зрителя. И эта позиция просвещенного зрителя, способного рассказать о своих впечатлениях от вашего творчества другому просвещенному зрителю, чтобы вовлечь его в сотворчество, — это и есть позиция, из которой следует ваш шедевр продвигать на рынок ваших истинных читателей.
Не верите? Цитирую Цветаеву: «Чему учит искусство? Добру? Нет. Уму-разуму? Нет. Оно даже себе самому научить не может, ибо оно — дано. Нет вещи, которой бы оно не учило, как нет вещи, ей прямо обратной, которой бы оно не учило, как нет вещи, которой бы одной только и учило. Все уроки, которые мы извлекаем из искусства, мы в него влагаем». Критики и писатели, литагенты и редакторы могут любить ваши произведения, но влагают они лишь обертоны и ундертоны к вашему произведению, каждый — свои, и слава Богу, если еще гармонические. О негармонических и не говорю.
А вот художник при виде трогающей его прозы и поэзии способен сотворить свой собственный творческий отклик на нее сразу. Это не обертон, это его собственная визуальная симфония… на вашу тему, как он ее понимает. А понимает он ее по-своему совершенно и гармонично. Если, конечно, вы нашли «своего» художника, как когда-то в начале ее карьеры я нашла Аллу Малявину, ныне — креативного директора международного рекламного агентства Dentsu Smart и дизайнера-иллюстратора этой книги.
И в этот момент совместной гармонизации вам стоит вспомнить, кому вы все это покажете. Как выглядит ваш общий читатель, которому в руки попадет эта поэма, новелла, книжка с картинками? Кто он — этот «второй», массовый, «обычный» читатель, что прочтет с экрана или с листа, увидит в журнале или снимет с полки книгой ваш общий шедевр?
Российский массовый читатель — портрет без иллюзий
Поистине, многие люди читают только для того, чтобы иметь право не думать…
Книга — это зеркало. И если в него смотрится обезьяна,
То в ответ не может выглянуть лик апостола.