Как приручить дракона 3

Капба Евгений Адгурович

Зачем? Ну, чтоб курить бамбук, конечно. Ничего другого такой мелкой сошке в высшем свете, среди аристократии, делать все равно не остается.

Щелкнул замок, дверь закрылась. Я сбежал вниз по лестнице и столкнулся с Отто Шифером, который стоял на крыльце, сунув руки в карманы.

— Хуеморген, — сказал он.- Слушай, а ты что — правда аристократ теперь?

Я поднял руку с перстнем на уровень своей груди и его лица и проговорил:

— Ну! Прикинь — Вишневецкий в воскресенье меня в рыцари посвятил. Получается, папашино наследие к нам все-таки вернулось.

Сам в шоке.

— И что ты теперь? — бровь кхазада изогнулась.

— А что изменилось? У меня, может, нимб над головой сияет, или в туалет мне больше ходить не надо? Все то же самое будет, Отто. А кто меня паном назовет, как тот дурень в идиотском зипуне, так сразу по физиономии съезжу, так и знайте.

— А-а-а, ну зер гут тогда, а то мы уже… — он почесал пузо. — Думали — съедешь там или нос задирать начнешь. А так — оно и ладно. Сосед ты нормальный, жаль такого терять. А прибыток какой с этого рыцарства есть?

— Посмотрим, — я пожал плечами. — Вроде как Горынь теперь моя. Не озеро в смысле, а усадьба и участок. Поеду, посмотрю.

— Дорога там — аллес капут. Фердамте шайзе, — вздохнул он. — И это… Ну, если там отделочные работы какие или реконструкция исторического здания — ты знаешь, к кому обращаться, да?

Конечно, я знал. Кхазады — лучшие строители, даже если работают на заводе.

* * *

Дорога и вправду была дерьмовая. И ехать — прилично. Это на электричке тут от Вышемира — одна станция, через мост Днепр переехать и вуаля — приехали, остановочный пункт Сенозавод, отсюда что-то около трех километров по сосновым посадкам — и вот вам Горынь, симпатичное озеро с кувшинками, кубышками, утками, цаплями и карасями. Там, на Земле, на его берегу наши вышемирские реконструкторы любили свои фестивали проводить. Но никакой усадьбы точно не имелось. Дачный поселок, садово-огородное товарищество — это да, это было. Усадеб всяких — нет.

А если едешь на авто, то приходилось давать большой крюк! Автомобильный мост находился в стороне, и, миновав его, нужно было шуровать добрых двенадцать кэмэ по убитой-поубитой гравийке.

Вот я и шуровал. Камешки лупили по днищу «Урсы», машину трясло и мотало из стороны в сторону. Конечно, внедорожник справлялся, но бесила такая езда неимоверно. Спас звонок от Яси:

— Привет, Пепляев! — симпатичное личико появилось на экране смартфона.

Это было уже интересно: в земщине видеосвязь в принципе не использовалась, мощности сигнала не хватало. А тут что — не земщина, что ли? Дорога вот думает, что не просто земщина, а самые задрищенские едреня.

— Ого! — сказал я. — Рад тебя видеть. А я на Горынь еду!

— Ого! — сказала она. — Понятно, почему такая связь хорошая. Там граница владений Ходкевичей, они всегда были за прогресс. А еще чего новенького?

Я отнял левую руку от руля и показал ей перстень.

— Красивая штучка. Фамильный, с гербом! Это что — отцовский? — Ядвига была в курсе истории моего отца и его решения распрощаться с дворянством.

Наверняка — рассказывала об этом и деду…

— Отцовский. У меня и документы есть с собой —

ваши и наши, старые. Кто там меня встретить должен?

— Сторож, — пожала плечами она. — Судя по спискам — там вообще только две живые души: егерь, он же сторож, и дворецкий, он же садовник. Бабушка — женщина экономная, лишний штат держать не будет. Ну, теперь это твоя забота, захочешь — уволишь их, и дело с концом. Что вообще с землей делать будешь? В аренду сдашь?

— Почему — в аренду? Я про дачу давно мечтал. Приеду, оценю объем работ… Шифера помнишь? Вот, если по деньгам потяну — найму его, развернем строительные работы… На каникулах тебя приглашу: места тут благодатные!

Девушка улыбнулась:

— Мне нравится твой настрой! А я все волнуюсь, волнуюсь… — вдруг она стала серьезной. — Знаешь, я думаю, это потому, что я про тебя много не знаю. Надо этот вопрос решать.

Мне такие разговоры по телефону не нравились, и потому я как можно мягче вернул ей улыбку и проговорил:

— Давай, после дуэли этой идиотской, а? Многое прояснится на месте. Потом — все обсудим. Или — не обсудим. Может быть, ты вообще знать меня больше не захочешь, всякое может случиться.

— И не надейся, Пепеляев! Ой, то есть — Пепеляев-Горинович, да? Или — нет? А вообще — какая разница? Чес-слово, Геор-р-р-гий, я от тебя не отстану, так и знай!

— Самая лучшая новость за сегодня, — откликнулся я. — Ремонт мы вместе делали, и мне все понравилось. Осталось в поход сходить — и можно жениться, да?

— Ага! — обрадовалась Яся. — Ну, все, я на семинар побежала. Пока, целую!

Экран погас, она убежала. А я дальнейшую часть пути проделал с дурацкой улыбкой на лице.

* * *

Двадцать гектаров — это много или мало?

Смотря с чем сравнивать. Если с владениями великих кланов Государства Российского — типа Демидовых, Воронцовых, Годуновых, Радзивиллов или Вяземских — то, конечно, очень мало. Там юридика величиной со знакомую мне Словакию — это так, средняя температура по больнице. В российских-то масштабах…

А если с квартирой в местной хрущевке — то ого-го! Я как-то садил лес с учениками, еще в той жизни, когда был в силах совершать подобные подвиги. Мы засадили девять целых шесть десятых гектаров и чуть не померли. Пятьдесят школьников, десять преподавателей. Вот тогда я понял, что десять гектаров — это чудовищно много. А двадцать так и вовсе… Целая страна!

Моя личная страна. Она встретила хозяина густой дубравой, сейчас — желто-коричневой, мрачноватой, но чертовски красивой. Вековые великаны с черными стволами замерли на границах Горыни, подобно бдительным стражам. Межа была явной. Вот тут, за моей спиной — убранное кукурузное поле, принадлежащее земскому сельскохозяйственному кооперативу — колхозу, если говорить привычными терминами. А впереди — лиственный лес, сказочный, настоящий! Домен, юридика, ординация, вотчина — терминов много, суть одна: анклав, земля, принадлежащая конкретной семье и неподвластная никаким законам и правилам, кроме тех, которых решили придерживаться хозяева.