Как приручить дракона 3
Шрифт:
Такие дела нельзя откладывать в долгий ящик или пускать на самотек. Хуже будет! Ну да, я совершил нечто недопустимое — применил физическое насилие к детям. Меня можно уволить. Даже — посадить. Я это четко понимал и готов был нести ответственность.
— Георгий Серафимович, извините, пожалуйста, мы больше так не будем, — сообразил Хващинский. — Можно не звонить родителям?
— Передо мной какого беса извиняешься? Если бы мужика на стремянке током долбануло — извинения бы как-то помогли? Или если бы он вам на головы упал? — Хващинский стоял, понурившись.
А вот Мясникович услышал мою реплику уже после
— … ударил меня об Витю Хващинского в коридоре! — уже не так уверенно проговорил детинушка.
— Кто? Серафимыч? Странно… — на родительские собрания я ходил исправно, папы, мамы, дедушки и бабушки меня знали, да и отметки детей по моим предметам их стабильно радовали, выгодно отличаясь от той же математики или языков. — А дай-ка мне его к трубочке, Никитушко…
Никитушко совсем сник.
— Здравствуйте, Любовь Николаевна, — по имени-отчеству я ее, слава Богу, помнил. — Должен признаться — действительно применил физическое воздействие к парням. Ситуация следующая: мастер чинит лампу, на стремянке висит, мальчишки мимо него швыряются рюкзаком, играют в догонялки сквозь лестницу. Кто бы пострадал сильнее — он или ребята — сказать сложно… Вынул пацанов оттуда как можно быстрее и самыми эффективными методами. Такие дела.
— Та-а-ак! — рык мадам Мясникович не предвещал ничего хорошего. — Серафимыч, к вам никаких вопросов. Никитушке трубку дайте, я ему дома так ввалю, дубине стоеросовой, что он как звать себя забудет!
— Ять! — закрыл ладонями лицо Мясникович.
— Пойду у Коха спрошу, может, ему стремянку надо подержать? — мигом сообразил конъюнктурщик Хващинский и слился из кабинета.
Кажется, если бы через телефон можно было давать оплеухи, у Никитушки уже на лице были бы одна или две гематомы. Мамаша разнесла его просто ко всем чертям. А я тихонько выдохнул: кажется, пока в тюрьму меня не посадят. С пацаном, конечно, отношения тоже надо будет налаживать… Но, например, завтра. Он ведь, хоть и сам по себе человек для меня неприятный, но — в первую очередь подросток. Кто из нас не творил некоторое дерьмо в двенадцать лет просто так, бездумно, без единой оформленной мысли внутри черепной коробки?
Что-нибудь придумаю. Парты вместе потаскаем или задание ему дам индивидуальное, посильное, чтобы он справился, получил хорошую отметку и человеком себя почувствовал…
Проработать несколько лет учителем и не дать никому оплеуху, и не ухватить никого ни разу за шкирки? Я таких святых людей не знаю. Категорически порицаю насилие по отношение к детям, но… Товарищ Макаренко к своим подопечным приходил с маузером. И, кажется, это ему принадлежат слова про то, что «ребенка ударить можно — обидеть нельзя!» Иногда во имя спасения жизни или физического и психического здоровья несовершеннолетних точечные ракетно-бомбовые удары применять можно и даже нужно. Главное — не оскотиниться и не решить, что это норма, и теперь так можно делать ПОСТОЯННО. Физическое насилие — это всегда нонсенс. Нечто из ряда вон выходящее и в общем и целом — неприемлемое.
Наконец прозвенел звонок с урока, раздался многоголосый вопль радости и жуткий грохот: дети выбегали из кабинетов. Я еще раз поглядел на мнущегося у дверей Мясниковича.
— Суть произошедшего понял? — спросил я.
— Надо было вам не попадаться и по сторонам смотреть… — буркнул он.
— Блин, — я всплеснул руками. — Иди у физички спроси, что было бы, если бы Коха долбануло током, и при этом он стоял бы на металлической лестнице, а ты в это время ее трогал! А на следующей перемене придешь ко мне, расскажешь. Если поймешь — докладную я не напишу и попрошу Коха, чтобы он тебя у крыльца не караулил…
— А он может? — в глазах Мясниковича появилось напуганное выражение.
— А если бы тебе в лицо первоклашка рюкзаком засветил, ты бы его подкараулил?
— Ять! — он второй раз спрятал лицо в ладонях, осознавая всю бездну своего падения.
Ругательства я пропустил мимо ушей: иногда обострять не стоит. Мясникович помялся еще немного и, наконец, покинул кабинет в мрачных раздумьях. Я тоже раздумывал, раскладывая атласы и контурные карты по партам. В основном об интересном выверте детской психики: никто из них не воспринимает работников школы как личностей. Стоит привести им пример, скажем, о парикмахерской или магазине и спросить, что бы случилось, если бы они там так же себя вели — то стрелочка тут же поворачивается, и они пучат глаза, пытаясь совместить две реальности.
Учитель — не человек, он — функция. Он не ест, не пьет, не ходит в туалет, не злится, не болеет и не устает… Я усмехнулся своим мыслям, уселся за учительский стол, достал из ящика стола контейнер с макаронами и котлетами и принялся перекусывать, салютуя ложкой входящим в кабинет семиклашкам.
— Приятного аппетита, Георгий Серафимович! — пожелали мне удивленные девочки-припевочки.
— Шпашыба! — откликнулся я ртом, полным еды. — Журнал шуда не кладите, жаляпаю!
Глава 13
Эффект обратного действия
Это было даже забавно: чтобы подтвердить статус аристократа — нужно обязательно ехать в Гомель. Гомель — город губернский и насквозь земский! Но Дворянское собрание располагалось именно тут. И всем ясновельможным панам и напыщенным баринам приходилось покидать уютные песочницы своих юридик и ехать в махровую земщину, где — подумать только! — им необходимо в одних и тех же очередях с простолюдинами заряжать электрокары на общих станциях, столоваться в ресторанах, где нет отдельного зала для привилегированных сословий!
Конечно, в земщине в общем и целом значимость зависела от наличия денег — капитала материального или связей, авторитета и репутации — капитала социального. И дворяне даже без сословных привилегий и магических способностей в этом плане могли дать фору огромному большинству мещан, но… Даже сама возможность равенства претила некоторым чересчур аристократичным натурам.
Так что если уж такому отпрыску древнего и могучего рода и требовалось по делам заехать в губернский центр, обычно это происходило в закрытом кортеже из бронированных электрокаров. Никаких летающих машин на кристаллических магонакопителях: в земщине будьте добры по бренной земле передвигаться!