Как приручить Обскура

Фальк Макс

Тропинка вывела на широкое, продуваемое ветрами плато. С одной стороны раскинулось озеро, ровное, плоское, как лоскут серебристого шёлка. Ветер морщил воду, в которой отражалось низкое пасмурное небо. С другой стороны зияло ущелье. Впереди возвышался громадный замок из серого камня, частично вдававшийся в озеро. От надводного крыла лучами расходились пальцы причалов, на рейде в центре озера стоял на якоре трёхмачтовый чёрный корабль. Дальше, за ним, шёлк воды иногда беззвучно вспарывал черный перепончатый плавник какого-то громадного зверя. Над самой высокой и острой башней, торчащей над замком, как сухая соломина, безмолвно кружили птицы. Там был маяк. По ночам он сиял призрачным синим факелом, почти затмевая светом луну.

Дорожка упиралась

в подвесной мост, который сейчас был опущен. Под мостом звенел на камнях ручей, вытекавший из озера. Добегая до края ущелья, он срывался вниз с головокружительной высоты. В полной тишине, разбавленной только шумом водопада, у озера паслись кони — приземистые, крепкие, чёрно-белые. Они бродили между плешивых камней, похожих на старинные надгробья, заросшие мхом и лишайником.

— Удивительное место, — шепотом сказал Маргерит, остановившись рядом с Талиесином. — Здесь чувствуешь какое-то смирение и спокойствие.

Тесей, не разделяя его восторгов, осторожно поймал пастью пальцы Талиесина — мол, некогда любоваться природой, пока Ньют в опасности. Тот вздрогнул от неожиданности, присел на корточки, потрепал Тесея по шее.

— Хочешь поиграть?.. Не сейчас, мальчик, давай сначала осмотримся, поглядим, что тут и как…

Тесей вывернулся из объятий, отбежал для надёжности на пару шагов, чтобы Талиесин не дотянулся. Он что, серьёзно полагал, что Тесею хочется поиграть?.. В то время, как его брат неизвестно где, может быть, в смертельной опасности?.. Тесей встряхнулся, чтобы избавиться от ощущения рук на шее, постарался нахмуриться — но это вызвало у Талиесина такое умиление, что он рассмеялся, уцепившись за подставленную руку Жерара.

Проклиная свою добродушную морду, Тесей побежал вперёд, к замку.

На подвесном мосту их ждала группа людей. Пара плечистых бритоголовых старшекурсников в тёмной форме и невысокий, изящный волшебник в чёрной шерстяной мантии с меховой оторочкой винного цвета. У него было неподвижное, как будто крысиное лицо — курносое, с острыми маленькими глазами и губами, стянутыми в ниточку. Это был директор Дурмштранга Пауль фон Шперинг.

Тесей знал его достаточно хорошо. Он стал директором Дурмштранга после войны, заняв кресло, которое ещё не успело остыть после предшественника, казнённого за преступления против магического сообщества. До войны профессор фон Шперинг был преподавателем Гербологии и оказался одним из тех немногих, кто тихо и мирно отсиделся в стенах замка, не приняв никакого участия в европейских событиях. По этой причине, а также потому, что Международная Конфедерация Магов сочла Гербологию наиболее далёкой от Тёмных искусств дисциплиной, он и был посажен в директорское кресло. С тех пор в Дурмштранге была тишь, гладь и благолепие. По крайней мере, внешне. Некоторые старшекурсники, правда, разделяли дикие идеи Гриндевальда и даже рисовали на стенах школы его знак, считая его героем и революционером-освободителем, но большой поддержки они не имели.

После короткого обмена приветствиями директор фон Шперинг пригласил делегацию к себе. Они прошлись по длинным сумрачным галереям, где под высоким потолком роились бледно-голубые огоньки, а на стенах висели вытканные гобелены со сценами древних битв. Тесею вся эта мрачная красота была безразлична, а вот Талиесин и Жерар, ахая и шепчась, шли нога за ногу.

— Из всех знаменитых школ теперь мне остаётся посетить только Хогвартс, — вполголоса сказал Маргерит.

— Из всех европейских школ, наверное? — поправил Талиесин. — Выпускники Ильверморни, как я знаю, весьма горды своей школой.

— О, я был там, — небрежно ответил тот. — Заканчивал седьмой курс. Очень живописное место, хотя с Шармбатоном, конечно, никогда не сравнится.

— Моя бабушка училась в Шармбатоне, — поделился Талиесин.

Тесей, бежавший впереди, остановился и оглянулся.

— Да, да, Трезоро, не удивляйся, — Талиесин подмигнул ему.

Два дюжих старшекурсника, проводив директора до кабинета, молча кивнули ему и отправились по своим делам. У Тесея

возникло ощущение, что они выполняли роль конвоя, и разговоры членов комиссии обязательно будут кому-то переданы… Интересно, кому.

Кабинет директора фон Шперинга размещался в часовой башне. Один из громадных циферблатов занимал целую стену. Белое матовое стекло, словно паутиной, было покрыто сеткой делений. Множество стрелок бежали друг за другом, указывая время: давнопрошедшее, недавнее, мнимое, упущенное.

Пока все рассаживались и просили себе кто чаю, кто кофе, кто стаканчик виски, Тесей пробежался по просторному директорскому кабинету, внимательно приглядываясь и принюхиваясь. Свет падал сюда через строгий стеклянный купол, разливался по полу яркими лужицами. По стенам вился багряный плющ с резными листьями, с потолка свисали длинные гибкие ветви, покрытые мелкими цветами. Здесь пахло сухой травой, незабудками и мятой. Тесей ненавидел запах сухой травы, и этот кабинет ему никогда не нравился. Он внимательно обнюхал пятна на полу, оставшиеся от книжных шкафов, витрины с немногочисленными артефактами, горшки с пышно зеленеющими деревцами, гербарий под стеклом, на задних лапах дотянулся до книжных полок. Кажется, с момента его последнего визита сюда здесь ничего не поменялось. Он вернулся к Талиесину и с неудовольствием обнаружил, что сесть ему некуда — все кресла и диванчики были заняты. Нокс с улыбкой похлопал себя по колену, подзывая его к себе. Собачник, тролль его за ногу. Тесей демонстративно улёгся на пол рядом с Талиесином — так, чтобы тому было неудобно тянуться погладить. За вечное стремление приласкать, честно говоря, Тесею уже хотелось откусить ему руку.

— … я имею основание надеяться, что вы получили инструкции касательно порядка ваших действий во время проведения инспекции, — говорил директор, с вежливой улыбкой глядя на всех членов комиссии разом. — Вам будет обеспечен доступ ко всей документации школы, рекомендованной для проверки, включая списки учеников, учебные планы, отчётно-методические записи преподавателей, бухгалтерские книги…

Тесей протяжно зевнул с подвыванием, не выдержав этого монотонного перечисления. Талиесин посмотрел на него с осуждением и прикрыл рот кулаком, заразившись зевотой.

— А где вы храните учебные планы? — спросил Маргерит, тоже проявляя видимые признаки борьбы с непреодолимым желанием зевнуть. Он явно надеялся, что ответ будет дан человеческим языком, но не тут-то было.

— Учебные планы хранятся у каждого преподавателя в отдельности и ведутся в строгом соответствии с рекомендациями Международной Конфедерации Магов, — охотно отозвался директор. Кажется, ему доставляло нескрываемое удовольствие жонглировать тяжеловесными бюрократическими конструкциями. — Программа составлена с учётом всех инструктивно-методических материалов, изложенных в «Распоряжении о формировании учебного плана образовательной организации Дурмштранг» от 25 ноября 1918 года, — он со значением положил ладонь на зачитанный фолиант, возвышавшийся перед ним, любовно погладил обложку. — Я лично провожу отслеживание составления еженедельной отчётности, в которой указываются перечень, трудоемкость, последовательность и распределение по периодам обучения учебных предметов. Помимо вышеуказанного, в нашей школе тщательно регистрируются все результаты всех форм промежуточной аттестации обучающихся по курсам, дисциплинам, практикам и прочим видам учебной деятельности, поставленным Конфедерацией на особый контроль.

— А ваша… библиотека?.. — беспомощно спросил Маргерит, дождавшись коротенькой паузы в его речи.

— Записи в книге учёта библиотечного фонда, — тут же начал директор, — свидетельствуют о том, что обучающиеся интересуются исключительно безвредной и безопасной магией: бытовыми чарами, историей и, конечно же, Гербологией. Чтобы избежать проникновения в среду обучающихся нежелательных идей, нашей школой также выделены дополнительные еженедельные часы, посвящённые маггловедению.

— А квиддич? — с энтузиазмом спросил Жерар. — Они интересуются квиддичем?