Как рождается русский человек

Садовина Анна

– Что говорят?

– Умер он.

– Как? – задала она первый попавшийся вопрос, искренне увлекаясь, но всё ещё не до конца осознанно участвуя в теме разговора.

– Инсульт его схватил, – порывисто отрезала Татьяна. – Тут другое под вопросом: А как теперь Лёня? Никого же у него нет, ещё и с отклонением небольшим.

– Что с ним? – задавала она вопросы, как бы от всех сидящих. От этого каждый, в отличие от тёти Тани, не останавливая приёма пищи, слушал их разговор.

– Как же! Рассказывала ведь я тебе! – она с упрёком посмотрела на свою золовку. – В детстве у него это

произошло, когда тому год с лишним исполнилось. Температурил Лёня в то время, в больницу его и положили, а там вкололи антибиотик. В таком-то возрасте! Через некоторое время заметили, что ничего ребёнок не слышит. Оглох. Ошибка врачей, что же тут поделаешь, – дальнейшая судьба этой семьи была известна Наде, но тётя Таня решила продолжать рассказывать историю для других трёх пар глаз, которые теперь увлеченно смотрели на неё. – Отец его заработать решил и поехал на север, а там избили его жестоко. Вернулся он домой и ничего не помнит, никого не узнаёт, даже жену с сыном. Положили его в больницу в пригороде, правда, несколько лет назад он уж скончался. Нина вышла за другого. Со временем потребовалась ей операция, чтобы камни в почках удалить. Использовали лазер и опять ошиблись. Умерла она тогда. Вот и мужа нового её инсульт недавно схватил, про него недавно новость дошла. А с мальчишкой теперь непонятно, что будет. У них ведь ещё дочь есть, чуть старше Лёни.

– Пристроят их куда-нибудь, – жуя, проговорил Дядя Боря.

– Скорее всего, – согласилась Надя.

– Куда они денутся! – добавил Горбунов и вновь потянулся к бутыли, отчего Надежда Дмитриевна вновь отодвинула её от него.

Из-за тонкой соседней стены послышался детский рёв и взрослые крики. Кроме этих звуков и позвякивания посудой не наблюдалось ни одного источника шума, поэтому строптивая тётя Таня захотела взять инициативу в свои руки, но ей помешал её муж:

– Как дела на работе, Надя? Что ты такая радостная?

– На работе как обычно, вот только зарплату наконец-то за два месяца выдали! От того сегодня у нас на фабрике все рады! Я бы и торт сама купила, если бы вы предупредили, что приедете.

– Пустяки, угощайтесь, – улыбнулся он своей широкой улыбкой.

Было принято решение разрезать торт. Дядя Боря торжественно делил десерт на куски, пока Надежда Дмитриевна разливала чай. С улыбкой он отдал самый большой кусок Алисе, приговаривая:

– Вот, чтобы была такой же сладкой, как этот торт! – на что та лишь смущённо улыбнулась.

– Где ты была то так долго сегодня? – спросила мать.

– С друзьями встретилась.

На ответ было обращено мало внимания, как и вопрос Озерская задала лишь для приличия. Горячий чай уже стоял на столе у каждого вместе с тарелочкой медового торта. Дядя Боря принялся рассказывать забавный случай, произошедший недавно на работе с клиентом. А таких случаев у таксистов хоть отбавляй. Больше всего хохотала тётя Таня, запивая смех крепким чаем. Во время сладкого угощения она завела неуместную для десерта тему. Разговор пошёл о политике.

– Совсем не поверите! Недавно соседка рассказывала, что на другом конце города произошло событие! Люди собирались, а некоторых оттуда даже забирали! За решётку!

Алиса сидела, опустив глаза в своё

блюдце и ни специально, ни ненароком не подавала знаки интереса в сторону того, о чём говорила замолкнувшая тётя Таня. Только дядя Боря с полуулыбкой посмотрел на неё. Остальными же эта новость не была встречена с восторгом или каким-либо успехом. Лишь Надежда Дмитриевна, дожевав свой кусок, произнесла:

– А нам что за дело? Мне бы зарплату негодяи выдали в следующем месяце вовремя, а то этот, – она показала на мужа, – Много пропивает, в долг везде просит. Надо бы ещё, чтобы Алиса доучилась, хоть какая-то подмога будет, верно, Алис?

– Ага, – буркнула она.

– А слышали ли вы, какие грядут изменения? – поинтересовалась тетя Таня, пытаясь вызвать интерес.

– Про многие такие изменения слышали, что они всё грядут. До сих пор ждём, а они никак не нагрянут, – с пьяной ухмылкой проворчал Горбунов.

– Зарплату учителям и врачам повысить обещали, – гордо, с улыбкой, произнесла она.

– Скажи лучше, что всем. Так ещё радостнее станем.

– Надя, угомони своего, – пожаловалась она золовке.

– Дай договорить человеку, – жена налила маленькую стопочку уже пьяному мужу. «И так не трезвый, что с ним ещё будет?» – думала она. Тот с радостью её опустошил.

– Со временем, может быть, это войдёт в силу, – продолжала тётя Таня. – Главное, что скажу: сейчас для детей всё делают, поэтому рожать надо. Это я к тебе обращаюсь, Алис.

– Зачем рожать-то? – с иронией спросила та.

– Как зачем? Говорю же, сейчас всё для ребятишек делается. Рожать надо! Для себя, для страны…

– А что страна?! – хозяин квартиры, уже изрядно опьянев, хлопнул кулаком по столу. – Страна – казармы под церковным куполом! Я был кем? Начальником! А теперь что? Охранником вздумали меня уволить…

Все, ошеломлённые от внезапного удара и дикого напора говорящего, изумлённо и немного испуганно смотрели на Горбунова, который принялся наливать себе очередную порцию водки. Через секунду до каждого дошёл смысл последних им сказанных слов. Вмиг лицо Надежды Дмитриевны побледнело.

– Как уволили? – произнесла она, почти не шевеля губами, сразу выхватила стакан у мужа из рук, вылив ни в чём не повинную жидкость в ни в чём не повинный цветок. Она побагровела и воскликнула:

– Что же ты такое говоришь, скотина такая?! Когда это тебя уволили?

– Два дня назад, – отмахиваясь от неё, отвечал он, – Изменения до нашей конторы только дошли – под сокращение попал.

– Какое сокращение! Ты не прошлой неделе только один раз на работу выходил, пьяный был.

– Ну, а ты думала, после этого меня не уволят?

Надежда Дмитриевна резво вскочила и метнулась в другую комнату. Было слышно, как она что-то ищет. Озерской тем временем допил остатки бутылки прямо с горла и не спеша пошёл в свою комнату засыпать и не слышать дальнейшие крики, но не дошёл до спальни и свалился в гостиной на диване. С телефоном в руках его жена вернулась на кухню и впрямь закричала:

– Что же ты раньше мне не сказал! Что мне теперь Никите Ивановичу спустя два дня звонить?

– Негоже так ссорится в петров пост, – осторожно проговорила тётя Таня, качая головой.