Как рушатся замки
Шрифт:
— Вы не исключаете ошибку? Я никогда и не пыталась забеременеть.
— Я не исключаю маленькую возможность обратного, – сказал доктор, склонившись над недописанным рецептом. – Такое случается, мисс Тэйт. Мы живём в неспокойную эпоху, и род деятельности у вас наверняка вредный, да?
Она отрешённо кивнула, поджала губы, удерживая за ними потрясение. В процедурной капала вода. Звук резал слух. Нестерпимо тянуло закрыть уши.
В гранёном стакане отражалась какая-то строчка с листка, лежавшего под ним. Лис вперилась в неё, как в спасительную соломинку. Прочитать не старалась: корявый
— Я назначил вам лекарства. Принимайте по инструкции. – Он протянул ей исписанный сверху донизу бланк. Её пальцы не дрожали, когда она с благодарностью приняла его. – И прошу: не отчаивайтесь. Вы молоды. Что бы ни явилось первопричиной проблемы, существует шанс восстановления. В моей практике попадались более критические ситуации. Вполне вероятно, что после курса лечения вы пойдёте на поправку.
Лис передала ему свеженькие, хрустящие от новизны купюры и вышла за дверь. Коридор гудел, словно пчелиный улей, однако стук каблуков всё равно отдавался эхом где-то в районе висков. Листок, зажатый в кулаке, казался невыносимо тяжёлым. Ей не терпелось вырваться из душного, провонявшего краской здания.
Щёки горели. Она потрогала лоб – холодный.
На улице девушка присела на лавочку, чтобы спрятать в сумку рецепт и немного перевести дух. В конце концов, это не приговор. О детях она не задумывалась. Какой ребёнок – с её-то профессией! Семью заводили либо отчаянные, либо тупицы – и ещё ни разу их истории не завершались благополучно. Без конфузов тоже не обходилось: это жизнь, а в ней всё не учтёшь. Поэтому у любой женщины из их агентства в памяти хранился список «невест демона»{?}[«Невеста демона», или «demonic fatin», – женщины, незаконно делающие аборты.]. Старуха «балласты» не выносила и на слезливое «хочу оставить» указывала на дверь: на что таланта хватит, тем и кормись. Разговор у неё короткий: делай аборт или проваливай, начнёшь потом лишнего болтать – пуповину вырежут и ей же придушат.
Нет, Лис не мечтала о детях. Материнство в её быт не вписывалось. Не пропала бы, если бы из конторы выгнали, но мать из неё вышла бы никудышная. Не ей – беспризорнице, в неполные семь сбежавшей от приёмного отца, – проникаться тонким родительским мировосприятием. Но на грудь давило незнакомое ранее чувство.
Так теряли, не успев обрести?
Вечером она пила вино и жалела, что Сонхи развлекался в столице: собутыльник из него прекрасный – не то, что друг. В кои-то веке она с радостью провела бы время в его компании.
К утру эмоции утихли. Она приняла холодный душ, надела костюм и отправилась в порт – проверять погрузку. Её терзания не интересовали ни Мэм, ни клиентов. Лис прислали в Дельфи не на отдых – состояние не могло сказываться на работе. Да и состояние это… глупость, романтика.
Поднялись, отряхнулись – пошли дальше. Как будто она с разочарованиями не сталкивалась. Бывало и хуже.
— Задремала, детка?
Лис моргнула, возвратившись в реальность. Женщина ласково и открыто посмотрела на неё.
— Нет. Извините. Я сегодня немного рассеянная.
— Я спросила: есть,
Вопрос отчего-то позабавил.
— Надеюсь, что нет.
Трижды она выезжала в столицу и трижды боялась обнаружить на перроне человека с пронзительно-синими глазами. В заметаемым снегом Льюите она пообещала себе его забыть – выжечь из воспоминаний, точно кошмар. И всё-таки не получилось. У канцлера имелась уникальная способность западать в душу и тревожить сердце. Очаровательные тётушки, обитавшие на страницах книг, воскликнули бы: «Влюблена!». В действительности это и близко не походило на любовь. При упоминании о нём Лис подташнивало не от сладостного волнения, а от паники.
Он давал ей месяц – минуло шесть. Когда-нибудь ему наскучит разбрасываться отсрочками и он явится за ней при параде: в сизой шинели, перчатках, при сопровождении.
Элерт Катлер обозначался на кривой дорожке её судьбы без предупреждения. И без приглашения, если на то пошло.
— Меня сын собирается забирать. С фронта пришёл. – Старушка вынула из нагрудного кармана фотографию в чехле. С неё взирал серьёзный молодой человек в пиджаке. – Два года в окопах провёл с магиструмами да командирами. Из одного котелка кашу ели. Наверное, совсем от нормальной жизни отвык, а приучить некому: ни жены, ни детей.
Лис закивала, с трудом сдерживая смех: чуяла, куда ведёт ушлая собеседница. Заочно её пока не сватали.
— Я ему: «Женись, девушек вокруг полно!». Он своё гнёт: рано, рано, достойную не нашёл! Взяли моду – перебирать! – Она изобразила плевок. Девушка прикусила щёки: сцена выглядела донельзя комично. – Сам отказывается, мать за него подсуетится!
Инстинкты подсказывали Лис делать ноги. Она встала, приготовившись попрощаться, и одновременно из громкоговорителя объявили о посадке. Вокзал встрепенулся: пассажиры похватали сумки и припустили к путям – поезд останавливался всего на пять минут.
— Я вам помогу.
Девушка подняла багаж старушки. От веса тянуло в локтях, и она весело прикидывала, насколько не повезло бедному парню. Без свадьбы он матушку восвояси не выпроводит.
— Вам к какому?
— К двенадцатому, милая.
Они не преодолели и треть маршрута, когда из рук Лис настойчиво выхватили вещи.
— Разрешите проводить?
Капитан в форме цвета сорлеума{?}[Минерал, сходный по цвету с кобальтовым. Название «Сорния» произошло от него.], выдававшей в нём принадлежность к Департаменту внутренних дел, приосанился и поправил собственный заплечный мешок. Лис хмыкнула.
День добрых дел какой-то.
— Провожайте на здоровье, – щедро разрешила она. – Мадам, вверяю вас офицеру. Господин офицер, мадам на вас.
Сказав это, она развернулась и зашагала в противоположную сторону – к своему вагону. Ветер так и норовил сорвать с неё шляпку.
— Тебя парализовало, Хофман? Помоги мадам с сумками, иначе до пункта назначения повезёшь её за счёт жалования. Машинист из-за тебя на станции не задержится.
Насмешливые нотки в голосе показались девушке знакомыми. Она оглянулась. В беспорядочной массе народа спиной к ней стоял мужчина с короткими каштановыми волосами. Тоже из Департамента.