Как становятся предателями
Шрифт:
То ли для Солнцеликой и Духами Хранимой спектакль устраивают, то ли кроме чего-то похожего на материалистическое мышление, продемонстрированного мне Тукоем, ваш покорный слуга ещё и зачатки правового сознания папуасам сумел, наконец-то, привить. Если дело в этом, значит, есть ещё один повод для радости. Впрочем, нельзя исключать и обратного: написанное буквами у туземцев до сих пор окутано налётом мистического почитания, считается, что записать можно только правду. Но многие полагают верным и обратное – если что-то зафиксировать на бумаге, это становится истиной. Например, не основанное ни на чём утверждение о том, что некий тип каким-то хитрым образом подменил собой Сонаваралингу-таки, задокументированное
Тукой, же наоборот, чего-то посмурел. Видать, сообразил, что наговорил лишнего. За окном ударил гонг, возвещающий окончание очередной одной двадцать пятой части суток – не очень громко, видно моя тюрьма находится достаточно далеко от центра столицы и башни с медным «блином», по которому и колотили в означенное время. Писец встрепенулся, потянулся к колокольчику на столе и бешено зазвонил. Вошедшему охраннику следователь приказал: «Увести арестованного!» Ага, обед наступил. Надо же, ещё одно моё начинание прижилось. Немало времени и нервных клеток мне пришлось потратить на внедрение трудового распорядка, в рамках которого чиновники обязаны были прерываться посреди дня для приёма пищи. Можно сказать, провёл целую кампанию. А то иные из оных на почве профессионального энтузиазма могли гастрит или язву заработать. Впрочем, сегодня, похоже, молодой специалист просто воспользовался обязательным перерывом как поводом избавиться от подследственного, перед которым разоткровенничался.
Глава 19
Глава девятнадцатая
В которой герой растроган до слёз.
Пинком открываемая дверь прервала монотонное течение допроса, ставшее за последние дни привычным. Я от неожиданности вздрогнул и приготовился к худшему: неужели те, кто стоял за моим отстранением от власти, собрались с духом и вздумали всё-таки окончательно решить вопрос со столь неудобным персонажем, как Сонаваралингатаки?
Тукой прореагировал, пожалуй что, ещё более нервно, чем ваш покорный слуга: ну оно и понятно, я-то в своём положении подследственного и заключённого уже, можно сказать, смирился с тем, что впереди ничего хорошего не ждёт, а господин писец же себя хозяином положения мнил.
Если следователь ничего о грядущем моём убиении, судя по ненаигранному удивлению и опаске, ничего не знал заранее, то и его, стало быть, того, пришить решили заодно. На мой взгляд, логично: лишних свидетелей оставлять не стоит, концы в воду и так далее…. Из чего можно сделать вывод, что вся история с моим арестом и спектаклем с допросами есть инициатива тех самых неведомых мне граждан из родственников или друзей Вагурикапи, А Солнцеликая и Духами Хранимая, считай что, не при делах. В таком случае, кроме незадачливого Тукоя под нож пойдут и прочие непосредственные исполнители: гвардейцы либо изображавшие их, а также охрана тюрьмы. Правительнице же потом можно наврать всё что угодно: от того, что Сонаваралингу-таки при попытке освобождения убили арестовавшие его злоумышленники, прокравшиеся в силовые структуры, до того, что погиб я от рук верных власти полицейских, когда меня вздумали отбить мои сторонники.
Впрочем, судьба писца и конвоиров за дверью волнует куда меньше моей собственной. Ждать покорно смерти не хотелось. Проклятие, нет ничего, что можно использовать для защиты. Ну, разве что…. И я, вскочив со стула врезаю со всей мощи кулаком в челюсть Тукоя, больше занятого открывшейся дверью, нежели подследственным – того сносит к стене. Для верности пинаю его несколько раз по голове и корпусу, затем ещё трижды прикладываю лбом о пол. И только после этого вытягиваю из ножен принадлежащий писцу
Пока проделывал эти манипуляции, помещение успевает наполниться людьми. Отскакиваю в угол за стол, по разные стороны которого только что сидели мы с молодым следователем, и выставляю острие в сторону вломившихся в кабинет. И тут же опускаю железяку. Глаза предательски застилает слезами, едва узнаю в стоящих впереди Тагора с Длинным. За ними маячат какие-то молодые ребята с палеовийскими короткоствольными автоматами.
«Рад вас видеть, друзья» – обращаюсь к своим верным соратникам, стараясь унять внешние признаки не ко времени накатившего приступа сентиментальности. Старым, наверное, становлюсь…. Задаю вопрос, кивая на парней из группы поддержки: «А эти молодые люди кто?»
– Воспитанники Обители, кои выпускаются в нынешнем году – бывший «дикий гусь», а нынче ректор самого главного на Пеу ВУЗа для краткости опустил полное название подведомственного ему питомника военных и административных кадров.
– Отлично, отлично – как возможно благожелательней произношу, а про себя думаю, что дела, видать наши не очень, раз тузтец задействовал кадетов, пусть и готовящихся в ближайшие недели покинуть стены «альма-матер» для служения отечеству, а не, скажем, уже занимающих посты в армии или полиции воспитанников. Впрочем, паниковать и искать револьвер с последним патроном, дабы пулю в лоб себе пустить, пока не стоит, лучше узнаю от старых боевых товарищей о происходящем за стенами тюрьмы. Кстати, заодно хоть выясню, где же меня всё-таки держали.
С последним, всё оказалось просто: секретный следственный изолятор Четвёртого стола. Сиё заведение организовано было для политического подразделения полицейского ведомства, которое пришлось выделить в отдельную структуру в связи с прошлогодним мятежом. Самолично давал санкцию на создание и нового управления МВД, и этой вот тюрьмы. Теперь, кажется, придётся курощать недавно образованный отдел.
«Полагаю, для более обстоятельного разговора о том, что происходило, пока я гостил в этих стенах» – обвожу рукой комнату – «Найдётся более приятное место. А здесь нам делать, в общем-то, нечего».
– С этим что делать? – спросил Длинный, показывая на успевшего очнуться Тукоя.
– С ним? Да ничего. Пусть живёт. Всё равно это просто исполнитель. Хотя, впрочем, пусть сначала честно и подробно расскажет, кто и чего ему приказывал насчёт меня. И кто ещё причастен.
Паропе с Тагором на пару принялись разглядывать следователя профессионально внимательным взором, ничего хорошего объекту внимания не сулящим. Репутация у обоих… довольно специфическая. Ничего удивительного, что молодой и подающий надежды писец моментально запел соловьём. Тузтец слушает своего недавнего подопечного, изредка ободряюще пожимая плечами и почти ласково улыбаясь, не забывая при этом поглаживать рукоятку клинка в ножнах.
Как я и предполагал, мой арест и пребывание в секретном «сизо» – инициатива одного из родственников нынешнего фаворита Солнцеликой и Духами Хранимой. Впрочем, регой Кахимуй подошёл к заговору основательно, найдя сообщников кроме полиции также и среди армейских офицеров и командиров некоторых столичных ополченческих рот. Про «пану макаки» Тукой ничего не знает – что не может не радовать. Впрочем, мелкую сошку не обязаны ставить в известность обо всех участниках авантюры. Но и тех, кого он уже назвал, хватает для оценки масштаба заговора. Да и план действий тоже можно наметить. Вот только одно оставалось непонятным – насколько в курсе сама Рами насчёт всего этого спектакля. Даже если предположить, что она совершенно непричастна к собственно моему аресту, как-то сомнительно, чтобы не заметила внезапное исчезновение премьер-министра.