Как стать злодеем в Габене
Шрифт:
– В пределах банка запрещено испытывать радость, – понуро сказал мистер Томмс.
– Ах, оставьте эту конторскую дотошность, Томмс. Спрашиваю вас: вы счастливы?
Но мистер Томмс не был дураком – дурак не смог бы продержаться целых восемь лет под началом этого жуткого человека. Роберта Томмса нельзя было так просто загнать в ловушку, он хорошо знал, что за счастье, радость и даже за воодушевление под этой крышей грозит штраф.
– В пределах банка запрещено испытывать счастье, – сказал он.
– Не будьте столь раздражающим занудой, Томмс, –
– Вы свободны, Томмс. Грабий отдел полагается на вас.
– Да, сэр. – Мистер Томмс почтительно кивнул и вышел за дверь.
Мистер Выдри и прочие неприятные личности с портретов пристально глядели ему вслед.
***
Роберт Томмс медленно брел по улице.
Шел снег, кругом светились витрины лавок, по своим делам торопились прохожие: кто-то волочил елку, кто-то нес упакованные подарки.
До Нового года оставался всего один день, но мистер Томмс не чувствовал праздничного настроения, ему было грустно и гадко. Ему казалось… нет, он был уверен, что не заслуживает праздника. Кто угодно, но только не он.
Мистер Томмс на миг замер у окна лавки «Печенье Патти». Внутри толпились люди, а с выстроенных на витрине пирамидой жестянок с печеньем на него глядел Человек-в-красном. Его пристальный взгляд из-под кустистых седых бровей будто допытывался: «Ты хорошо себя вел?»
Роберт Томмс сглотнул, поднял воротник пальто и двинулся дальше.
Саквояжный район сам на себя не походил: стемнело, но вдоль улиц горело множество фонарей, квартал тонул в шуме и предвкушении. Но все это напускное, все фальшивое, как душевность ростовщика или щедрость хозяина курильни дурмана. Эти кварталы заманивают, пытаясь прикинуться дружелюбными и уютными – такими праздничными, но правда в том, что за улыбками спрятаны зубы, а на дне светящихся взглядов копошатся дурные намерения.
Томмс знал это лучше других и ни на мгновение не верил в пряничность старого злыдня по имени Тремпл-Толл, который отчаянно пытался прикинуться добрым дядюшкой.
– Эй, мистер! – Грязные руки в дырявых перчатках-митенках схватили Роберта Томмса за рукав, вырвав его из размышлений.
– У меня нет ни спичек, ни мелочи, – буркнул Томмс, пытаясь вызволить руку, но хватка была очень цепкой.
– Берегитесь, мистер! – словно не услышал его помятый тип с всклокоченными волосами и плесневелой щетиной – настоящий бродяга. – Не дайте им схватить себя!
– Что? – нахмурился мистер Томмс. – Кому?
– Они прячутся в темноте внизу! – Бродяга округлил глаза. – Выжидают! Строят планы! Иногда выбираются на поверхность!
– О ком вы говорите?
– Это они похищают детей в городе! Хватают
Томмс поморщился и вырвал руку. Один из этих сумасшедших! Приглядевшись, он понял, что бродяга не только безумен, но еще и пьян.
– Оставьте меня, – бросил Роберт Томмс и поспешно обошел безумца.
– Это не просто городская легенда! – кричал ему вслед бродяга. – Они там! Выжидают! Я тоже не верил… они похитили моего племянника…
Мистер Томмс все отдалялся, и вскоре крики сумасшедшего исчезли, слившись с шумом станции «Заморочный рынок».
– Люди-кроты, тоже мне… – раздраженно буркнул банковский служащий.
Это была одна из странных городских легенд, которые травят в салонах и клубах и на которые всякий раз наслаиваются все новые, непременно жуткие и кровавые подробности. Истории о людях-кротах живут в гостиных, в кабинетах и на скамейках в парке. Но в действительности мало, кто воспринимает их как что-то большее, чем просто дешевую «утку» от газетчиков из «Сплетни». Важные джентльмены и дамы лишь смеются, ну а строгие нянюшки пугают своих непослушных воспитанников: будете шалить, и из-под земли появятся злющие люди-кроты. Они вытащат вас прямо из ваших теплых постелек и уволокут в свои подземелья, где сожрут, не оставив от вас и косточек.
Мистер Томмс не верил во всю эту чепуху – он был очень-очень конторским клерком, и в его жизни не было места суевериям. Суеверные люди – это бездельники, – полагал он, – у которых слишком много свободного времени для того, чтобы считать черных котов или выглядывать в черноте под канализационными решетками людей-кротов, которые якобы живут под Габеном, еще глубже, чем канализации, стоки и коллекторы…
– Ничего там нет.
Роберт Томмс вдруг поймал себя на том, что стоит у края как раз такой решетки и вглядывается в черноту внизу. Ему даже показалось, будто там что-то двигается. Крыса… или?..
Затрещал звонок подошедшего к станции трамвая, и мистер Томмс вздрогнул. Поежившись от холода, он побрел дальше по улице.
Из темноты под решеткой вынырнула огромная черная морда, шевельнулись усы, свет станционных фонарей блеснул на круглых слепых глазах.
Поведя носом, морда снова скрылась во тьме.
– Вот и правильно, – хрипло проговорили из-под земли. – Ничего здесь нет…
Но мистер Томмс этого уже, разумеется, не слышал. Он вернулся к своим мрачным размышлениям.
Мимо прополз бордовый омнибус, украшенный праздничными огоньками, группка бедно одетых детей, выстроившись на лесенке у скобяной лавки, пела новогоднюю песню-кэролл «Семнадцать мышек» – тоненькие голоса были похожи на колокольчики.
Томмс не слышал. Он брел по улице, терзаясь сомнениями и страхами.
Вскоре он оказался у дверей небольшого кафе, немного потоптался на пороге (заходить не хотелось) и, пересилив себя, вошел внутрь, сразу же погрузившись в кофейное облако дыма от папиреток.