Как Сума меня венчала
Шрифт:
– Есть карта! – доложил Уиц и рукой в чёрной перчатке бросил Сержанту со своего пульта крохотную голографическую звёздочку. Шеф едва уловимым движением поймал её металлической крышкой тактического планшета, и голограмма сразу разрослась, обвилась клубком каких-то надписей, завертелась… Сержант схватил её в кулак и одним движением развернул голографическую карту между креслами, прямо над полом кабины.
Только что снятая Уицем радиолокационная карта местности оказалась довольно бледной и имела не слишком-то высокое разрешение. А ночной аппаратуры на нашем катере вообще не было. Но приходилось довольствоваться
– А на локаторе-то капсулы не видно! – озадаченно сказал Красен.
– Конечно! – хмыкнул Сержант. – А чего ты ожидал?
– А вот это что? – сказал Саст, указывая на оранжевую чёрточку явно не природного происхождения километрах в десяти от капсулы. По радиолокационной карте можно было различить, что чёрточка находилась посреди обширной поляны, по форме напоминающей собачий след.
– Это полиция, – сказал наш командир. – Йец только что через брелок мне передал.
– Ну вот, как всегда, – в голосе Саста я услышал привычную иронию. – На локаторе только нашу доблестную полицию и видно!
У Саста была сложная судьба. Хотя он старался это не афишировать, но я знал, что парень происходил из общины контрабандистов. И хотя сам он уже много лет агент адвослужбы, которая его бывших сородичей как раз и ловит, такое отношение – это, наверное, уже что-то генетическое…
– Уиц, машину на поляне видишь? – водя пальцем по карте, сияющей между креслами, поинтересовался Сержант.
– Вижу, – отозвался пилот, не поворачивая головы. Всё, что ему было нужно, он мог наблюдать на внутреннем экране своего пилотажного шлема.
– Давай к ней, с другого курса и на предельно малой, – приказал шеф. – И смотри, чтобы при посадке нас не сбили!
– Есть, командир! – голос Уица, как мне показалось, повеселел. Он просто обожал всякие крутые манёвры. А тут ему ещё и приказ дают!
– Держите крепче своё оружие! – противно хихикнув, предупредил нас Уиц.
И в следующую секунду кресло ухнуло из-под меня вниз, натянулись ремни, которыми я был пристёгнут. Потом катер резко крутнулся вправо – и быстро навалилась перегрузка. Большая перегрузка! Голова моя в тактическом шлеме сама улеглась на подголовник автоматически отклонившегося назад кресла, и поднять её оттуда теперь никаких сил бы не хватило! Воздух пошёл вон из лёгких. Ствол карабина навалился на моё колено, словно отлитый целиком из чугуна…
«Переворот через крыло!» – догадался я.
– Зачем так-то! – кряхтел на правом переднем кресле Стаки.
Его танковая душа не понимала и не принимала таких вещей. А вот я понимал – зачем. Если у диверсантов есть, скажем, шлем с боевым костюмом, да имеется что-то тяжёлое, из чего можно долбануть по катеру, то без таких воздушных вензелей мы для них будем удобной целью. А так – поди попади ещё…
Выйдя из пике, катер помчался низко над верхушками деревьев – фотоумножителя моего тактического шлема едва хватало, чтобы увидеть, как они проносятся в темноте под самыми крыльями. И вот – поляна! Я заранее сжал зубы, зная, что сейчас последует. И угадал!
Резко убрав тягу, Уиц на полной
Вот скорость падает, нос катера опускается, и поляна огромным блином бесцветной для фотоумножителя травы разворачивается навстречу… Но тут – ручку резко на себя, поправка на ветер, а потом – посадочные вентиляторы на полную тягу… Двигатели взвывают, опять вдавливает в кресло… Теперь шасси… И как только оно выходит – сразу касание! Да – то, что творит в воздухе Уиц, это искусство. Чистое искусство… А вот Стаки кричит на нашего пилота, будто чуть язык из-за него не откусил, да ещё и едва не обделался в дополнение. Ну, это у бывшего танкиста от недостатка кругозора…
– Выходим! Быстро! Быстро! – легко перекрикивая разбушевавшегося Стаки, командует Сержант.
Кубарем вываливаюсь из катера в чёрную траву ночного леса…
– Машина впереди двести! Захват! Огонь не открывать!
Вообще-то, это должен был быть джип с полицейского поста прибрежного посёлка. Но я понимаю, почему Сержант так скомандовал. Здесь, в двух с лишним сотнях километрах от города, в малонаселённом районе побережья, на лесной поляне, нас всего пятеро, не считая пилота. Осторожность не повредит.
Мы бежим редкой цепью, пригибаясь в высокой траве. И всё сильнее размыкаемся по фронту, постепенно охватывая машину с флангов. По краям широкой поляны шумят в темноте деревья. Тёплый ветер наполнен медовыми ароматами цветущих горных кустарников. Но я чувствую, что дыхание ночного леса смешивается с дыханием океана. Даже здесь, в нескольких километрах от побережья, я ощущаю привкус соли и пряный запах водорослей…
Посреди поляны – большущий армейский джип в полицейской раскраске, ворчащий мотором и бестолково светящий фарами в чёрную пустоту. Мы бесшумно окружаем его и подходим с разных сторон. Эх, полиция… Тоже мне, на спецоперацию выехали… Впрочем, нам лучше надеяться, что это именно полиция, а не кто-то ещё…
Двое полицейских стоят у своей машины плечом к плечу, сжимая в руках импульсные карабины какой-то очень древней модели. Тактических шлемов у них нет, и они вглядываются в темноту, смешно вытягивая шеи в том направлении, где им что-то почудилось, забыв, что на их джипе есть фара-искатель, стоит только руку протянуть… Я занимаю огневую позицию метрах в двадцати от них, левее того места, куда они смотрят. Встаю на колено, и теперь только мой шлем да изготовленный к стрельбе карабин торчат из высокой травы…
– Готов! Держу левого… – едва слышно говорю я, и мои товарищи слышат меня по тактической связи.
– Готов, держу правого… – раздаётся в шлемофонах доклад Стаки с противоположного фланга.
За спиной у полицейских возникает Саст. Он в своём шлеме наклоняется к их головам и прямо в уши громко воспроизводит крик совы-ухаря: «У-хху!» Оба полицейских чина, подпрыгнув на месте от неожиданности, синхронно оборачиваются. И тут же откуда-то сбоку возникает Красен. Он ловко обеими руками хватает их карабины за короткие ребристые стволы. А потом к обезоруженным полицейским уже не скрываясь подходит Сержант.