Как Сума меня венчала
Шрифт:
– Три километра осталось! – крикнул Красен, который не отрывался от тактического планшета.
Я оглянулся на него, удивившись, как это он умудряется одновременно держаться сам, держать своё оружие, да ещё и решать навигационную задачу. Оказывается, Стаки придерживал за ствол его карабин. А я тут же поплатился за то, что отвлёкся – на ближайшей кочке крепко приложился шлемом о раму подголовника водительского кресла.
Эта кочка, после которой мы ухнули в дорожную яму, нас, наверное, и спасла… Навстречу из чёрных кустов полыхнуло несколько выстрелов. Лопнуло, разлетаясь пластиковым крошевом,
Голова у Саста завалилась набок, плечи обмякли, но газ он выжал – мотор взвыл, словно живое существо со страху. Ещё три или четыре выстрела ударило нам вслед. Но всё мимо. Плазмоид, выпущенный из импульсной винтовки, пролетел над самой кабиной и ударил в нависшее над дорогой дерево впереди. Взрыв – и щепки с обломками коры хлестнули по капоту нашего взбесившегося джипа.
Мы проскочили ещё, наверное, с километр и вылетели из леса на полянку, посреди которой высился огромный накренённый пень.
– Стой! – приказал Сержант нашему подстреленному водителю, и джип, юзом проехавшись по траве, затормозил.
Я сразу вывалился из кабины, распахнул водительскую дверь и принялся вытаскивать Саста из-за руля. Голова у того болталась из стороны в сторону, а руки бессильно повисли, но он всё повторял в ларингофоны: «Нормально. У меня нормально…» Шлем его был пробит, но как-то по касательной. Из-под проломленной разрывом плазмоида силовой оболочки торчали труха сотового наполнителя и пучки перебитых оптоволоконных проводников… Крови сверху не было, она текла у Саста по подбородку, откуда-то из-под лицевого щитка.
– Красен, Ачет! К точке падения! Вперёд! Мы прикрываем с тыла! – приказ прозвучал, едва я опустил товарища на траву.
Красен тёмной тенью поднялся из травы справа от джипа. Несмотря на свою комплекцию, он изящно перепрыгнул трепещущий на тёплом ночном ветру куст и побежал, сжимая карабин. Я вскочил на ноги и бросился следом. А Сержант, перемещавшийся в темноте как призрак, успел весьма чувствительно хлопнуть меня сзади по спине:
– И чтоб не как на таможенном терминале, понял!?
Что именно командир имел в виду, мне пришлось размышлять уже на бегу. То ли он предупреждал меня об осторожности в связи с особой опасностью задания – на таможне-то поначалу не было никакой уверенности, что в деле замешан враг. А тут в этом не было никаких сомнений! То ли он напоминал, что в этот раз я иду в бой в обычном снаряжении, без подаренного звёздным охотником чудодейственного шлема и боевого защитного костюма – и, если что, поломанными рёбрами да сотрясением мозга не отделаюсь…
Мы с Красеном бежали молча, построив боевую пару – он слева и чуть впереди, я справа и чуть сзади. Старались двигаться как можно тише. Правда, один раз вспугнули сову-ухаря. Ночная птица так старательно пряталась за деревом, что мы оба увидели её только когда она уже поднялась, лавируя между стволами, и заухала на весь лес. На фотоумножителе моего тактического шлема она мелькнула косой зеленоватой тенью, уходя в сторону, в спасительную для неё тьму.
До места высадки противника оставалось
К тому же бежать приходилось всё время вверх по склону. Хорошо хоть он был довольно пологим.
Метров за триста до цели мы с Красеном сделали крюк, забрав выше, чтобы подкрасться с неожиданной стороны. Метрах в ста залегли и долго присматривались. Никого. Тогда подкрались ближе. В тёмном лесу не было никакого движения. Только ветер гулял по вершинам деревьев, закрывая редкие звёзды облаками. Фотоумножитель тактического шлема не справлялся: лишь какие-то неясные чёрно-белые тени бродили на моём внутришлемном экране. Красен из-за дерева сделал мне знак – чуть стукнул костяшками пальцев по макушке своего тактического шлема, обвёл ладонями вокруг головы и сомкнул руки на горле. Это он, следом за Сержантом, намекал, что сейчас нам с ним очень не хватает моего «космического горшка», из-за которого он сам же надо мной обычно подтрунивал. Я в ответ мог только развести руками.
Капсулу мы обнаружили только метров с двадцати. Тёмное продолговатое тело, уткнувшись носом в землю, наискось лежало на расколотом от удара дереве. Задрав голову, я разглядел в темноте задранные к небу короткие крылышки. Вокруг по-прежнему не было ни души. Приближались мы очень осторожно. Я постоянно помнил о предупреждении Сержанта…
Разминировать ничего не пришлось. Капсула была пуста – просто грубый пластиковый кокон, покрытый нагаром от сработавших тормозных двигателей. Я добрался до блока управления, отковыряв ножом лючок в хвостовом отсеке, но блок уже самоуничтожился, сплавившись в один стекловидный ком. А весь объём основного отсека был заполнен каким-то пепельно-серым порошком.
Переправив карабин за спину, Красен отстегнул от пояса нож и осторожно прощупал клинком недра засыпанного порошком отсека. Потом, нахмурившись, растёр порошок между пальцами. Красен классный сапёр – опыта у него побольше, чем у меня.
– Вот гадость, – сказал он, выпрямляясь.
– Что это? – спросил я.
– Ложемент амортизирующий. Одноразовый. Тоже самоуничтожился, – Красен поморщился, отряхивая руки. – Это десантники, элита. Хорошая у них техника…
– Хорошая, – невесело согласился я.
Я слышал про такое, но сам ещё никогда не видел.
– Капсулу-то не спрячешь, – пояснил Красен, снимая с плеча карабин. – А вот что в ней было, теперь не поймёшь.
– Это было прикрытие. Группа обеспечения высадки. Сразу можно было догадаться, – рассказывал Стаки, когда мы вернулись на полянку с гигантским пнём, напоминавшим карикатурный рухнувший с небес космолёт. – Кто же потащит с собой винтовку в капсуле? Там каждый грамм на счету…
Мы с Красеном молчали, сжимая карабины, и всё пытались выровнять дыхание после очередной пробежки по ночному лесу.