Как убить золотого соловья
Шрифт:
По ходу пантомимы в зале то и дело слышался смех и аплодисменты.
– Я все прикидывал, – наморщил лоб Бридлер, – какими должны быть эти часы. Будет это луковица или, скажем, строгий хронометр. Теперешние наши часы меня отпугнули своим примитивным практицизмом, понимаешь? Я не мог бы с уверенностью утверждать, что понял его, и наугад ответил:
– Луковица давала людям чувство надежности, покоя, радости – словом, рождала ощущение солидного мира буржуа.
– Буржуев, – поправил меня довольный всем остальным Бридлер, – это я и имел в
Больше мы сказать друг другу уже не успели: одновременно подкатили три такси.
Я ехал домой, и дорогой меня обуревали невеселые мысли. Например, такая: есть люди, которые знают, что делают. Эти люди бывают биты, но они борцы. А есть люди, которые плывут по течению… Я именно такой пловец. Но мне это не по нутру. Уже перед самым своим домом я подумал: нет, это еще не все, что жить, мол, надо… Это неправда, что жить надо уметь. Правда в том, что надо жить хотеть. Хотеть чего-то и знать, зачем. Впрочем…
От хмурых возвышенных мыслей меня отвлек таксист:
– Значит, так: девятнадцать крон да за ночное время три кроны, всего двадцать две.
– Эка хватили, – сказал я, – двадцать две кроны с Малой Страны на Петршины.
– Вы что, контролер? – уставился он на меня красными колючими глазками.
– Нет.
– Так гоните деньги – и можете записать мой номер! Плевать мне…
Я поспешил заплатить и выскочил из машины.
24
Я проснулся под «Wasserstand an der Elbe». [2] Вчера перед сном забыл выключить радио. Я сполз с дивана и по дороге в ванную выслушал еще и сводку погоды на сегодня.
2
Уровень воды в Эльбе (нем.).
Открыв банку грейпфрутового сока, разбавил его водой и нарезал хлеб для гренков. Не успел покончить с завтраком, как зазвонил телефон. Пришлось приглушить радио, которое от прогноза погоды перешло к передаче для детей. Более того, для самых маленьких. Это была леденящая кровь сказка о пряничной избушке, и садистка баба-яга визжала так, что трудно было расслышать собственный голос.
– Бичовский, – сказал я.
– Вы уже встали или я вас опять вытащил из постели?
Сегодня я уже не гадал, кто это звонит.
– У меня для вас интересные новости, – сказал капитан. – Думаю, они вас обрадуют.
– У меня тоже найдется для вас кое-что интересное, – отозвался я, – когда мне подъехать?
– Гора не всегда сама идет к Магомету, бывает, что Магомет идет к горе. Буду у вас через пять минут. Звоню из дома.
– Этой горе пора бы свалиться с моих плеч! – пошутил я.
– Неплохо, – засмеялся Грешный, – с вами не соскучишься. Покуда я добираюсь, заготовьте анекдот посмешнее.
Ровно через пять минут он позвонил в дверь. Я между тем успел только застелить диван и убрать остатки
– А у вас тут мило, – огляделся капитан. – Разуться?
– Не обязательно.
Я поставил на газ чайник.
– Кто начнет – я или вы?
– Вы, – сказал капитан и удобно уселся в кресле, – мне больше нравится слушать.
Я пересказал свой вчерашний разговор с Богоушем Колдой. О Бонди и о Зузаниных словах насчет ее страха передо мной. Почти все выложил капитану, умолчав только о Зузанином заграничном контракте. Один подозреваемый лучше, чем два, а кроме того… Они сами наверняка дознаются.
– Так-так, – покивал головой капитан, когда я кончил. – Кстати, вода, должно быть, давно кипит.
Я побежал в кухню. Вернувшись с чаем и кофе, обнаружил, что капитан раскрыл на коленях блокнот и что-то быстро пишет.
– Ну-с, – сказал Грешный, захлопывая блокнот, – все это очень интересно, пан Бичовский. У меня тоже есть Для вас интересная новость… или даже две, – капитан сгладил улыбкой свою запинку. – Сперва о том, что касается вас.
Я отпил кофе, поглядывая, не дрожит ли рука, в которой держу чашку. Нет, не дрожит.
– Оказывается, есть свидетели того, как в субботу вы вернулись сюда, а потом ушли из дому.
Я недоверчиво наморщил лоб.
– Без четверти семь вас видели в кафе напротив, – капитан махнул рукой в направлении окна, – видели, как вы ели бутерброды, запивая пивом. У вас была с собой скрипка, а потом вы пошли к себе.
– Да? – улыбнулся я. – Вот видите, а я-то думал, что не встретил никого из знакомых.
– Это девушка из кафе, – пояснил капитан, – она запомнила вас из-за скрипки, говорит, время от времени вы забегаете туда поесть.
– Верно.
– Ну вот, а другой свидетель – инженер Визнер. Он встретил вас перед домом ближе к девяти: вы все с той же скрипкой мрачно шагали к остановке.
– Кто такой инженер Визнер?
– Ваш сосед.
– Сосед?
– Сосед, живет под вами, – капитан ткнул пальцем вниз.
– Но я его не знаю.
– Зато он вас знает, – сказал капитан. – Этот человек говорит, что они как-то жаловались на вас в домоуправление, когда вы тут устроили шумную вечеринку.
– Но это было больше года назад, и кляузничала тогда какая-то баба, – я вспомнил, как ходил в домоуправление извиняться и клялся, что больше это не повторится – иначе меня могли и выселить.
– Пани Визнерова, – сказал капитан, – и есть эта баба, как вы выражаетесь. Короче, она и ее муж вас знают.
– Здорово! – На радостях я закурил. – Значит, вы меня больше не подозреваете?
Капитан усмехнулся.
– Послушайте, молодой человек, в тех временных границах, которые мы обозначили, вы бы без труда успели убить, но то, что вы нам в субботу не говорили явной неправды, уже говорит в вашу пользу. Мне это приятно и…
Я не выдержал и перебил капитана. Меня покоробили его слова, что, мол, я не говорил явной неправды. Да я не сказал ничего, кроме правды!