Как в кино
Шрифт:
В голосе одного из редакторов прозвучала откровенная надежда:
– Он ведь был еще тем бабником?
– Кто? – опешила Лиза. – Рахманинов?! Да бог с вами! Он вел переписку со знакомыми женщинами, в том числе с поэтессой Мариэттой Шагинян…
– Это мы у вас прочли.
– Но не более того! Сергей Васильевич безумно дорожил своей Наташей, которая дала ему то, чего ему отчаянно не хватало, – дом, семью, заботу.
– Это плохо…
Роман прищурился, точно хотел их всех уложить одним выстрелом:
– Вам желтизны не
Внутренне ахнув, Лиза незаметно сжала под столом его колено. Продюсер качнула аккуратной головой – каждая волосинка знала свое место.
– Драматургии… Он любит ее, она любит его. Кому это интересно?
– Мальчик с детства подрабатывал, бегал по морозу в одном пиджачке, пережил предательство первой любви… После чудовищного провала первой симфонии из депрессии не мог выйти не один год! Опять же Наташа помогла… А сколько скитался по миру, не мог сочинять вдали от родины? Это вам не драматургия?
«Как он орет на них. – Лизе хотелось провалиться под землю, хотя она подписалась бы под каждым словом брата. – Сейчас они пошлют нас подальше… Разве можно так вести переговоры?»
– Или вам интересно только то, кто к кому в трусы залез?!
– Это интересно зрителям.
– А вы за всех-то не говорите! Ваше телевидение еще не всех, слава богу, превратило в сладострастных извращенцев!
– Роман, вы такой импульсивный, – пропела продюсер. – Вашу бы горячность да в нужное русло…
Это прозвучало откровенно до того, что даже циничные редакторы смутились, а у Лизы лицо пошло пятнами. Только Романа смутить не удалось. Он усмехнулся и ответил, на ее взгляд, двусмысленно:
– Моя горячность всегда находит нужное русло.
Когда после встречи, переволновавшаяся Лиза отправилась в туалет, а потом, разглядывая фотографии на стенах в коридоре, забрела в другой конец офиса, продюсер сама разыскала ее и криво усмехнулась:
– Ваш Рома там без вас прям с ума сходит: «Где Лиза? Где Лиза?» Надо же, как он к вам привязан!
– Слушай, эта дамочка приревновала! – сообразила Лиза, когда они с братом уже оказались в машине.
Роман даже не взглянул на нее:
– С чего бы?!
– Кажется, они приняли меня за твою девушку… Или даже за жену, если ты говорил им мою фамилию.
– Не помню. Дуры набитые! Угробили на них два часа жизни…
– Может, они еще возьмутся?
– Ты слышала, какие они вопросы задавали? Да я лучше с голоду сдохну, чем позволю себе осквернить память Рахманинова!
Лиза поспешно заверила:
– Я тоже. Несколько месяцев работы… Ну ничего. Положим в стол… до лучших времен.
Хотя Роман промолчал, ей услышалось в тишине сочувствие, ведь он-то знал, как бредила сестра всем, что составляло Вселенную Рахманинова: его музыкой, каждый день звучавшей в их доме, его письмами, воспоминаниями об этом благородном, ранимом и сильном человеке. Ее стол был завален книгами о нем – от ЖЗЛ до детских изданий, – и Воскресенский не сомневался, что
Но сестре удалось увлечь его, поразить сдержанной страстью, вырывавшейся сквозь кончики длиннющих пальцев. Зачем случайные любовницы человеку, который умел создавать квинтэссенцию любви – музыку? Эти девочки с канала просто ничего не знают о творчестве… А оно куда мощнее и глубже любых человеческих отношений, потому что вбирает множество вариаций, а не одну судьбу.
О собственной Лиза старалась думать как о давно сложившейся. Последнюю попытку что-то изменить предприняла, когда они только начали строить этот дом и ей пришлось руководить процессом – Роман был по уши в съемках. Лиза сама нашла строительную компанию, выполнявшую работу «под ключ» за приемлемые деньги, и одна приехала на участок, чтобы встретить рабочих.
Пока разбирались с прокуренным бригадиром с документами, планами, определяли фронт работ, она даже не всматривалась в лица троих строителей. А потом случайно подняла глаза и встретила такой детский вопросительный взгляд, что сердце дрогнуло: «Кто это?» Хотя было очевидно: этот крепкий высокий парень будет воздвигать стены ее дома, кирпичик за кирпичиком. Лиза взглянула на его руки – рабочие кувалды, явно занимается этим не первый год.
– Давайте познакомимся?
Она предложила это сразу всем, хозяйка же должна знать тех, кто на нее работает! Для нее роль хозяйки, а уж тем более состоятельной женщины, способной построить загородный дом, была внове. На миг увидела себя глазами этих людей: голову держит высоко, глаза холодные, надменный рот. Не объяснишь ведь, что это маска самой застенчивости…
Заставила себя улыбнуться, чтобы смягчить впечатление, назвалась без отчества, а сама с ходу запомнила только одно имя – Игорь. Его имя. Еще подумала, что звучит несовременно, теперь так не называют, последние Игори, пожалуй, остались в поколении их родителей.
А он отреагировал на Лизино имя неожиданно:
– Звучит по-дворянски…
– Почему? – вырвалось у нее. – Обычно все первым делом «Бедную Лизу» вспоминают, а она не была дворянкой…
Он трогательно покраснел – пятна вспыхнули на щеках:
– А мне Лиза Калитина на ум пришла… «Дворянское гнездо». Вы же читали?
– И вы читали?
– Странно для работяги?
Испугавшись, что с ходу и незаслуженно оскорбила его, Лиза торопливо заверила:
– Ничего странного! В наше время людям разными способами приходится зарабатывать на жизнь. Я сама была санитаркой в больнице.
Неожиданно Игорь так и просиял:
– Правда?
Улыбка была открытой, широкой, с намеком на ямочку слева. Лизино сердце так и ухнуло в эту ямочку…