Как в старых сказках
Шрифт:
– Ты меня хотел волкам скормить, а теперь хочешь, чтобы я тебя спасал? Ты в своем уме?! Я лучше посмотрю, как ты утонешь. Тем более что я никогда этого не видал. Как голову рубят глядел, но это совсем другое.
Вода в болоте запузырилась, и лесник погрузился в трясину по плечи.
– Помоги мне, парень, выбраться! – прорычал дед. – Пошутил я!
– Шутник, твою мать! – выругался Фрэд и ударил лесника по лысине сломанным прутом. – Теперь пришла наша очередь смеяться. Знаешь что? Сдается мне, что на том свете тебя встретит или мерзкая кикимора,
– Ладно, – прервал описание загробного будущего лесника шут. – Скажи, пропажа королевских сборщиков твоих рук дело? Отвечай, или мы пошли.
Старик подумал несколько мгновений.
– Каюсь… Вытащи меня уже! Их уже не вернуть, а я готов понести наказание, каким бы суровым оно не было!
– Ты зачем волков человечиной кормил? – шут присел.
Старик сплюнул болотину, что снова попала в рот.
– Чтобы они по селам не шатались да скотину не драли. Я жителям услугу оказывал. Откуда мне знать, что те королевскими слугами являлись? Волкам все равно, кого есть. Слушай, вытаскивай меня уже.
– А стоит ли? – Прохор посмотрел леснику в глаза. – Нет человека – нет проблемы. Моя задача выяснить, куда пропали сборщики. Я выяснил, так что…
– Умоляю! – прохрипел дед и стал медленно уходить под воду.
Через несколько мгновений он скрылся из виду, и ряска сомкнулась над ним. На поверхности оставались только его руки. Шут вздохнул и взглянул на писаря, который сидел, выпучив глаза.
– Давай, наклони ему эту березку, а то, чего доброго, в самом деле потонет… – королевский летописец непонимающе посмотрел на него. – Да быстрее, захлебнется же!
Фрэд вскочил и навалился всем весом на тоненький ствол. Цепкие ладони тут же вцепились в ветви, а через мгновение на поверхности показалось серое лицо лесника, который стал жадно хватать ртом воздух.
– Премного благодарен. Я уж подумал, что все, конец мне.
Напрягая мышцы, дед медленно, но верно выбирался из болота. Прохор схватил его за зипун и помог вылезти на берег. Тот растянулся среди папоротника и часто задышал.
– Зря мы его спасли, – крякнул Фрэд. – Вон, какой здоровый, он с нами двумя враз справится, если захочет.
– Неа, – отмахнулся шут. – У него сил не осталось, но на всякий случай…
Прохор пошарил взглядом вокруг себя и увидел небольшую корягу. Перекинув ветку из руки в руку, он с силой опустил ее на голову леснику, выбив из того сознание.
– Так оно спокойнее будет. Сейчас свяжем его, отнесем в дом, а завтра доставим в тюрьму.
– Тащить его через бурелом?! – возмутился писарь.
– Здесь должна быть тропинка, ведущая от гати к дому. Это он от нас через чащу удирал, – сказал Прохор, стягивая леснику запястья бечевкой. – Думал, что мы отстанем, но не повезло. Мы ведь тоже не лыком шиты! Да? – и дворцовый дурак подмигнул писаке.
Тропинка, действительно нашлась, причем тут же. Шут взвалил увесистого старика на плечо и двинулся вслед за Фрэдом. Несли бузотера по очереди, и писарь все больше склонялся
До рассвета оставалось всего несколько часов, которые королевские служащие решили посвятить сну, заперев хозяина дома в чулане и заткнув рот кляпом, чтобы не мешал своими воплями, когда придет в себя.
Дрыхли, как убитые, без снов и, как не странно, выспались. По крайней мере шут.
Едва солнце поднялось над лесом, Фрэд, Прохор и лесник двинулись в путь. Причем последнего не то что не развязали, но даже кляп изо рта не вынули. Так он и брел по лесной дороге, и лишь проходя гать, возле которой едва не отправился на утеху водяному или кикиморе, что-то пробубнил и, судя по сверкнувшим глазам, – сплошные ругательства.
Лесные птицы пели, греясь на солнце, пауки плели свои сети. В тех, которые не оборвал шквалистый грозовой ветер, поблескивали капельки воды, в некоторых трепыхались маленькие мушки. За ночь земля насытилась влагой с избытком, поэтому на дороге появились лужи.
Брели молча. Летописец все еще прокручивал в мыслях произошедшее ночью, а Прохор не являлся сторонником праздных разговоров, только по делу и только с теми, кто ему по душе. Фрэд к таким людям не относился, с ним даже помолчать не о чем.
Примерно через два часа путники вышли на тракт, как раз в том месте, где вчера писарь нагнал шута. Оно практически не изменилось за тем исключением, что лошадь пропала.
– Наверняка цыгане сперли! – всердцах выругался писарь. – Теперь из жалования удержат.
– Не переживай, я это улажу, – приободрил его шут.
Фрэд усмехнулся, и в этот самый миг послышалось конское ржание.
– Нашлась! – радостно воскликнул писака, потирая ладони. – А я на цыган грешил. Жозефина, иди сюда!
Спустя несколько секунд появилась кляча, и это событие вновь разочаровало Фрэда. Лошадь оказалось чужой, но имелся и плюс – повозка! Если договориться с хозяином, то можно доехать до столицы, если, конечно, тому по пути. Но договариваться не пришлось, в телеги лежали вповалку дворцовые музыканты, возвращающиеся со свадьбы из Длинных плугов. Одноглазый возница спал. Добредя до путников, кобыла замерла и стала обнюхивать связанного лесника, от которого несло болотиной за милю. Видимо почувствовав, что гнедая встала, погонщик приоткрыл единственный глаз и гаркнул, разбудив своих друзей.
– Какого рожна остановилась, бестия?!
– Рене, – окликнул его темноволосый певец, садясь и хватаясь за голову. – Говори потише, по добру тебя прошу. Голова трещит.
Тут заговорил второй голосарь компании, обращаясь к первому.
– Михась, подвинь свой зад. Я сейчас с телеги свалюсь!
– Дрон, – ответил тот, – иди ты, знаешь куда…
В перепалку вступили и другие участники труппы.
– Мария вообще все место заняла!
На что та ответила.
– А от тебя, Яшка, всю дорогу перегаром несет!