Как в старых сказках
Шрифт:
– Сейчас я тебе еще одну дырку в голове сделаю, сучий потрох!
– Стреляй, Фарух, чего ждешь?! – рыкнул здоровяк. Вооруженный полез за огнивом, косясь по сторонам. Где-то в темноте стонал придавленный королем бандит, сам же августейший мирно сопел и видел десятый сон. – Ну же!
– Отсырело! – буркнул тот.
Шут облегченно вздохнул и даже посмотрел на звезды.
– Нет, ребята, так дело не пойдет. Думаю, мы поступим следующим образом: сейчас вы снимаете ремни и вяжите себя по рукам и ногам, как на галерах. Потом подбираете своего друга и идете
Разбойники опешили от такой наглости и переглянулись.
– Шути, шути, – хмыкнул тот, кого назвали Фарухом, пытаясь поджечь порох.
– Не хотите по-хорошему, будет по-плохому.
Прохор засунул руку под куртку и достал, уже сжимая в ладони многозарядный пистоль, о котором вспомнил только что. Просить второй раз он не стал. Взведя курок, шут сделал первый выстрел, выбив оружие из рук грабителя. Шут взвел пистоль, и барабан совершил оборот, вновь оказавшись в боевом положении. Вторая пуля повредила здоровяку колено. Тот взвыл, как подстреленный лось, и рухнул на мостовую, схватившись за ногу и матерясь, на чем свет стоит. Третья пуля свалила обезоруженного ранее разбойника.
Шум выстрелов громом разлетелся по тесным улицам, и уже через десять секунд раздался топот и бряцанье оружия. Шут засекал. Это приближался отряд гвардейцев, патрулирующих улицы. Оружие горожанам запрещалось носить, да и стоило дорого, а значит, выстрелы означали, что кто-то свершает преступление!
Караул, освещая дорогу факелами, точно выбежал к месту сражения, будто заранее знали, куда следует направлять свои силы. Но на то они и гвардейцы, за это жалование получают. Вперед вышел начальник отряда, закованный в кирасу, поножи и шлем с опущенным забралом.
– Именем короля! Что тут происходит?! – он сжал рукоять сабли, но вытаскивать ее из ножен не спешил.
Шут облегченно вздохнул, спрятал пистоль и вынырнул из тени.
– Доброй ночи, служивый! – и Прохор помахал перед его носом пальцами. В свете факелов блеснул золотой перстень с тисненой монограммой «КСЗ». Стражник поклонился, и его примеру последовали остальные гвардейцы, вооруженные кто ружьями, кто алебардами. – Вот этих, в плащах, в темницу. Нападают на прохожих и грабят, угрожая ножами и пистолем. А этого толстого, несите во дворец. И запрещаю говорить об этом под страхом смерти. Все ясно?!
– Так точно! – ударил каблуками начальник отряда.
Солдаты соорудили из алебард и плащей нападавших носилки и погрузили на них раненых. Одноглазого толстяка, похожего на пирата, пришлось нести на руках.
Прохор поднял глаза к звездам и прошептал.
– Клянусь, больше этого не повториться! – и пошел вслед за отрядом, держась за раскалывающуюся хмельную голову.
Глава шестая
Часы на Главной башне пробили три раза.
Прохор никак не мог сомкнуть век, мутить не мутило, но и заснуть не удавалось. Он поднялся с кровати, оделся и уже собрался покинуть покои. Тусклый свет небесных светил еле освещал помещение, поэтому двигался дворцовый балагур по памяти
– Ты куда? – раздался сонный женский голос.
– Прогуляюсь, – ответил шут. – Спи.
– Ты вернешься? – вновь прозвучало в темноте.
– Нет, у себя досыпать буду.
Прохор взялся за золотую ручку двери, повернул ключ в замке и потянул на себя тяжелую створу. Обернувшись на пороге, он вздохнул и скрылся за дверью.
В замке царила гробовая тишина, нарушаемая только легкими шагами шута, бредшего по пустынным коридорам дворца, чьи стены были увешаны всевозможными портретами всех предыдущих правителей, вельмож и членов их семей. В свете малочисленных лам лица на холстах больше походили на призраков, которые пытались вырваться наружу из серой, холодной каменной кладки. Это наблюдение заставило вспомнить Прохора о поручении короля. Стоило шуту только подумать о приведении, как где-то раздались шаркающие шаги и скрипучее причитание.
Слуга государев запустил пальцы в рыжую шевелюру и замер, увидев, как в конце коридора промелькнула чья-то фигура в белом одеянии. Ступор продлился около минуты. Придя в себя, Прохор стал медленно продвигаться вперед, но тут же перешел на бег, а когда достиг следующего коридора, то понял – призрак уже скрылся. Сплюнув прямо на пол, шут продолжил преследование.
Прохор пробегал по коридорам, освещенным масляными лампами, несколько десятков метров, останавливался и, затаив дыхание, прислушивался. Где-то в глубине замка раздавались чьи-то шаркающие шаги и бухтение. Шут терялся в догадках: может ли призрак издавать столько шума? Ведь его, вроде как, нет. Но обитатели замка столкнулись с такой проблемой впервые, поэтому надо сначала изловить нарушителя спокойствия, а уж потом разобраться, что к чему.
– Немыслимая архитектура! – вздыхал шут то и дело.
Пробегая по очередному коридору, Прохор столкнулся с одним из обитателей замка, который вышел из своих покоев, держа в руке подсвечник с горящей восковой свечкой. Им оказался королевский казначей. Естественно, оба от неожиданности грохнулись на пол. Подсвечник с бряцанием отлетел в сторону.
– Ты мастеру денег дал?! – ни с того, ни с сего спросил шут, поднимаясь с пола и потирая ушибленный зад.
– А? Что? Какие деньги? Нет у меня ничего! – протараторил казначей, загребая руками и ногами, пытаясь вползти назад в комнату.
Прохор ухватил его за край ночной рубашки и вытащил упирающегося служаку назад в коридор.
– Слушай меня внимательно: я тут зло забарываю. Призрак по замку бродит. Ты не видал ничего подозрительного?
Казначей все еще не мог придти в себя. Он бессмысленно хлопал ресницами и потирал заспанные глаза.
– Не видел, но слышал. Кто-то прошел мимо, остановился у моей двери и скреб в нее, противно так… Я проснулся и решил посмотреть, кто там. Так это не ты?!
– Нет, не я, – ответил Прохор оглядываясь. – Ладно, вали спать. И запомни: если не отдал деньги мастеру, пеняй на себя!