Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание

Янега Элеанор

Притом что мужчинам предлагались способы уберечься от заражения проказой, я не нашла каких-либо аналогичных медицинских рекомендаций, адресованных женщинам. Вместо этого для женщин предназначались рецепты снадобий на случай генитальных повреждений и гнойничков. «Тротула» предлагает целых два рецепта таких лекарств, называемых иералогодиан и териак, которые нахваливает как способные «вернуть менструации» и облегчать «лепрозные язвы на коже»²⁰³. Такого рода рецепты намекают на связь между опасностями: задержавшейся в женском организме менструальной кровью и проказой, хотя оба лекарства преподносились также как излечивающие целый ряд заболеваний, в том числе меланхолию, мигрени, а в случае иералогодиа-на — и одержимость дьяволом.

Сам

факт, что в «Тротуле» говорится о лечении симптомов проказы как о чем- то обыденном, скорее всего, указывает на то, что составители соответствующих разделов не сомневались в возможности, если не в неизбежности заражения женщин проказой. Поскольку процесс старения мог естественным путем вызывать эту болезнь, предполагалось, что женщинам нужны были советы, как лечить и облегчать соответствующие симптомы. К счастью, те же мази, которые лечили от мигреней, рекомендовалось применять и против проказы. Судя по всему, женщины все-таки прислушивались к предупреждениям медиков, что их женский организм носит в себе проказу, и в ответ решили делать все возможное, чтобы справиться с болезнью.

Если считалось, что половой контакт с женщиной связан с медицинскими рисками, то женщины, которые не занимались сексом, тоже рисковали получить из- за этого всевозможные недуги. Начиная с высокого Средневековья, медики предупреждали о такой напасти, как suffocatio или prefocatio matricis — «удушье» матки. Согласно «Тротуле», на «удушье» матки могли указывать такие симптомы, как потеря аппетита, обмороки, замедленность пульса, сильные судороги, буквально сгибавшие пополам, потеря зрения или голоса, скрежетание зубов и так далее²⁰⁴. Недуг suffocatio, сопровождавшийся болезненными симптомами, поражал разных женщин, но в большей степени вдов, которые привыкли регулярно заниматься сексом, но потом лишились этого из- за кончины партнера, а также девственниц, достигших брачного возраста, но еще не вступивших в брак.

Константин Африканский отмечал, что вдовы и девственницы страдали этим недугом по той причине, что их матки испытывали удушье от «обилия семени или его гниения… [что] случается, когда женщины лишены соитий с мужчиной». Это избыточное женское семя со временем, разлагаясь, становится ядом, который, в свою очередь, превращается в дым и поднимается к диафрагме, удушая матку²⁰⁵. В качестве наилучшего лечения женщинам рекомендовалось найти допустимый по меркам морали выход своим сексуальным потребностям, или, как рекомендовал Джон из Гаддесдена, вступить в брак.

Идея «удушья» матки сама по себе примечательна, поскольку подразумевает, что сексуально неактивная женщина беззащитна перед собственным семенем. У привычных к сексу женщин в случае, когда у их половых чувств не было выхода, вредоносные свой ства обращались внутрь на них самих. Обратите внимание, что в обоих случаях женщины по сути своей считались губительными созданиями.

Таким образом, потенциальными жертвами «удушья» матки считалась та часть женщин, которым был недоступен супружеский секс: юные девицы, женщины, принесшие религиозный обет целомудрия, а также вдовы, не желавшие повторно вступать в брак. Правда, им предлагались некоторые способы лечения. «Тротула», например, рекомендовала женщинам снаружи и изнутри растирать влагалище подогретыми ароматическими маслами или мазями, которые должны вызвать менструации. На случай, если желаемого эффекта не наступит, женщине предлагалось ставить в области лобка кровососные банки. В качестве другого варианта рекомендовалось внутренне использовать истолченный пенис лиса или самца косули посредством пессария²⁰⁶. Джон из Гаддесдена поучал повитух, что они должны обмакнуть пальцы в масло лилии, лавра или спикенарда, затем ввести их во влагалище пациентки и энергично шевелить ими²⁰⁷.

Такого рода медицинские вмешательства подозрительно напоминают сексуальную технику, которую мы с вами назвали бы фингерингом (стимуляцией пальцами). И главное, мы не будем одиноки в этом подозрении,

поскольку светоч средневековой медицины Альберт Великий счел нужным прояснить этот щекотливый вопрос в своих комментариях к «Сентенциям» Петра Ломбардского, где высказался так: «Рука, которая оскверняет и развращает, ведет к дряблости или к содомии, а рука лечащая — нет. … Такая рука не оскверняет и не портит этих женщин, но излечивает их»²⁰⁸. Ввиду особенностей их тела женщинам иногда по медицинским показаниям требовалось, чтобы их «мастурбировали», и в данном случае было крайне важно четко разграничивать медицинское вмешательство и содомию. Ведь для женщины гораздо лучше претерпеть такую манипуляцию, чем искать выход в настоящей содомии друг с другом или в «уединенном пороке» мастурбации.

Сексуальное самоудовлетворение Откровенно сексуальная женская природа, как и предполагаемые риски для здоровья на почве воздержания, порождали страхи, что женщины в любой момент могут заняться самоудовлетворением. Альберт Великий считал, что вожделениям такого рода особенно подвержены достигшие половой зрелости девушки; они склонны предаваться эротическим фантазиям о мужчинах и их гениталиях, а сами в это время «часто с силой теребят себя пальцами или какими-либо иными приспособлениями до тех пор, пока сосуды, будучи расслаблены от жара, вызванного трением и соитием, не приведут к выделению семенного гумора… и тогда в паху у них все утихомиривается и они делаются более целомудренны»²⁰⁹. Отсюда можно предположить, что мастурбация, по крайней мере среди молодых девушек, расценивалась средневековыми докторами как реакция на медицинскую проблему и телесная потребность. Девушки поступали во многом так же, как медик- профессионал, когда ему требовалось избавить свою пациентку от неудобств избыточного семени. Как мы видим, к вопросу о «сольном сексе» Альберт Великий подходит в основном с клинических позиций и переводит в медицинскую плоскость расхожий афоризм «девочки есть девочки». Раз женщины вечно озабочены сексом и им даже по медицинским показаниям необходимо избавляться от своей спермы, значит, вполне объяснимо, если не сказать похвально, что при крайней нужде они прибегают к мастурбации.

Зато богословы не слишком торопились извинять такие половые непотребства. Многие утверждали, что необходимо пресекать две скверны, под которыми подразумевали то, что сегодня называется мастурбацией, и лесбийский секс. А все потому, что средневековое сознание, особенно в размышлениях о женской сексуальности, обычно связывало секс между двумя женщинами и самоудовлетворение. Так, в VII веке епископ Феодор Кентерберийский (602–690) записал в «Покаянной книге Феодора» следующее:

12. Если женщина совершает грех с женщиной, надлежит наложить на нее епитимью продолжительностью в три года.

13. Если она практикует уединенный грех, надлежит наложить на нее епитимью такой же продолжительности.

14. На вдову и на девицу накладывается одинаковая епитимья. Если блудодеяние совершила та, у коей есть муж, она заслуживает большего наказания²¹⁰.

Как мы видим, Феодор не делал различия между женщинами, совершавшими блуд друг с другом, и теми, кто сексуально самоудовлетворялся, однако определенно считал, что грех тяжелее, если женщина, имея надлежащий источник сексуального удовлетворения — мужа, предпочитает пренебречь им ради запретного деяния.

Точно так же Бурхард Вормсский в своем «Декрете» подталкивает священников на исповеди спрашивать женщин, пользовались ли они страпоном для секса с другой женщиной и применялся ли он к ним. Как за это наказывали? «Покаянием в продолжение пяти лет по законным святым дням». А на женщину, признавшуюся, что она мастурбировала, накладывалось покаяние «в один год по законным святым дням»²¹¹. Для Бурхарда очевидно, что секс между двумя женщинами и секс женщины с самой собой представляют собой грехи одного порядка, однако секс между двумя женщинами, на его взгляд, заслуживал более сурового наказания как грех большей тяжести.