Как выживали в «лихие девяностые»

Байков Владимир

А английский в школе у нас начался с третьего класса. Учительница была очень удивлена тем, что устный у меня был гораздо лучше письменного: писал я по-английски (а кстати, и по-русски) коряво. Правда, почти без ошибок. В школе был организован кружок английского языка, где мы читали и пересказывали короткие сценки, пели песенки на английском, а потом стали готовить и небольшие пьески.

 

ДЕНЬГИ: БЫЛИ ДА СПЛЫЛИ

Вернемся к началу рассказа о том, как мне дали проявить себя, предоставив для перевода первые двадцать страниц романа ужасов. Сразу скажу: он меня увлек, а это ведь

очень важно — увлечься своей работой. Не забудьте, что пришел я в ту фирму соглашаться на работу, что они предлагали по объявлению — выделку шкурок. А эта-то работа по переводу была явно увлекательнее!

Пролог романа описывал, как пятидесятилетний мужчина, увешанный дорогущей фотоаппаратурой, снимал из укрытий маленьких мальчиков и девочек, а потом, проявив снимки в специальной кабинке своего внедорожника, раскладывал отпечатки на чердаке заброшеного дома. Некоторые фото он отбирал, запечатывал в конверты без обратного адреса и наутро опускал в почтовый ящик.

Я все это перевел, выправил неудачные фразы, отпечатал на принтере у приятеля. На собственный у меня тогда не хватало денег. Шеф кооператива, заказавший мне перевод, не стал сравнивать его с оригиналом, а просто прочитал русский вариант и кивнул:

— Вполне сносно! Беретесь все перевести за месяц?

— За месяц? — поразился я. — Тут же почти четыреста страниц!

— Большие сроки нас не устраивают, — твердо признес шеф, — аванс можем выдать сразу. Так что?

И он направился к сейфу. Внутри у меня все дрожало. “А вдруг не справлюсь? Или ему потом не понравится? Ведь квартиру могут отобрать. Такие случаи уже были”. Но тут я вспомнил детей и жену, которые уже последние полгода питались со мной вместе и на завтрак, и на ужин только оладушками, сделанными из питательной смеси для малышей, запивая чаем, иногда даже с сахаром.

— Берусь! — решительно дернулся я.

Уже подходя к сейфу, шеф обернулся:

— Надеюсь, что мне вам не надо объяснять, что сорвете сроки или схалтурите — начнутся проблемы.

“Значит, могут и убить”, — пронеслось у меня в голове.

Я знал, что финансовые расчеты если и начнутся, то именно сегодня. Поэтому подготовился к визиту серьезно. Надел дорогой французский пиджак цвета морской волны, шейный платок из натурального шелка выгодно оттенял загорелую шею — результат двух походов в солярий. Моя опытная приятельница давно научила меня, что получать аванс и давать взятки нужно в самом дорогом прикиде. Надел свитерок — сразу предложат максимум сотню на опохмелку. А от человека в сандалиях не возьмут даже бутылку коньяка. Похоже, что и сейчас это сработало. Шеф щедро отсчитал мне сумму в рублях, равную моему годичному доцентскому окладу.

— Тут аванс, — пояснил он, — полный расчет при сдаче готовой работы. Сдадите распечатку и файл. На какую общую сумму вы рассчитываете?

Я прикинул: обычно в таких конторах дают авансом пятьдесят процентов. Но нужно ведь учесть и нынешнюю инфляцию.

— Я так понимаю, что вы мне дали сейчас половину общей суммы. Но нужно учесть и срочность работы. Поэтому считаем, что вы мне дали сорок процентов, значит, шестьдесят процентов за вами.

Он кивнул:

— Ну... хорошо.

— Да, вот еще что, — делая вид, что я не заметил, что он уже начал вставать, — надо и инфляцию учесть.

—

Как же? — шеф поднял глаза.

— Давайте зафиксируем на бумаге сегодняшние цены на пять-шесть ленинградских газет, суммируем их, а потом при сдаче работы сравним их с теми ценами, какими они станут через месяц. Это и будет коэффициент инфляции. Мы же занимаемся печатной продукцией.

Я потянулся к портфелю и вынул “Лениинградскую правду”, “Смену”, “Невское время” и еще несколько газет, купленных незадолго до этого в киоске. Шеф на меня смотрел с некоторым удивлением. Затем он записал в свою книжку сумму выданного аванса, срок сдачи работы и смысл договоренности об учете инфляции.

Получив такие огромные деньжищи, я сразу помчался на Кузнечный рынок, накупил свежих помидоров, огурцов, молодого чеснока, рыночную сметану, травок, купил огромный шмат телятины, неподъемную дыню. Ввалился в дом со всем этим. Домашние были в шоке. “Кого ограбил?” — висел в воздухе немой вопрос всей семьи. После того, как мы все это съели, в туалет было два дня не попасть. К нормальной пище привычка уже давно атрофировалась...

Никто и представить себе не мог, что будет с ценами через месяц! Только жена, наделенная богатой женской интуицией, чувствовала, что деньги, если их быстро не истратить, могут моментально растаять сами по себе. Она моментально приобрела новую непродавленную тахту, тостер и чайник со свистком....

Но через неделю, когда я заглянул в шкаф, где в коробку из-под обуви я совсем недавно запихнул тугую пачку двухсотрублевок, то разглядел там только сиротливо лежащую одинокую купюру!

 

* * *

Хорошо, что я был женат уже не первый год! Почти все заранее мог предусмотреть. Все-таки часть денег я отложил на непредвиденные расходы. И оказался прав. Перевести в день я мог максимум десять-пятнадцать страниц. За месяц четыре сотни страниц мне было не одолеть. И тогда я достал записную книжку и начал обзванивать людей, хорошо знающих английский язык.

Одна моя приятельница работала переводчицей в ГЭБе — это Городское экскурсионное бюро, водила по Эрмитажу иностранцев. Другая читала на английском лекции в Радиополитехникуме. Еще одна была синхронным переводчиком на переговорах в крупной фирме.

Я разбил книгу на части, взял себе бо2льший кусок и договорился с ними о сроках. Выдал всем аванс из денег, что получил накануне. Через неделю назначили контрольную встречу. Только одна дама принесла нечто удобоваримое. Работу всех остальных пришлось не просто переделывать, а выполнять заново. Идиомы они не чувствовали, переводили их в лоб. Диалог получался у всех деревянным. Короче говоря, русского языка у них не было!

Работая по шестнадцать часов в сутки, я шустро продвигался вперед. О работе на кафедре я просто забыл. Договорился с ребятами, заплатил им, и они читали за меня лекции. Жена, как заяц, барабанила на клавиатуре, выхватывая у меня готовые рукописные листы. Даже кое-что поправляла. И все-таки к сроку я не успевал. Решил схитрить: позвонить шефу и показать ему готовую работу, мол, на предмет оценки. Все-таки он увидит, что дело движется. Но тут у него случились неприятности: кто-то поджег их кооператив, и шеф сильно угорел при тушении пожара. Я решил поехать к нему в больницу, прихватив с собой рукопись.