Как я боялась генералов
Шрифт:
Я крепко зажала в кулаке маленькую картонную коробочку. Капитан усмехнулся:
– Что ж молчишь? Устава не знаешь?
– Служу Советскому Союзу.
– Не очень-то бодро. Но ладно, для первого раза простим. Да, ты, как единственная девушка, назначена в самую прославленную дивизию - в третью гвардейскую, да еще и мотострелковую.
– Служу... Спасибо. Большое спасибо, товарищ капитан!
Это в первый раз за все время учебы мне оказали преимущество перед сокурсниками.
Я проколола на новой гимнастерке шесть
Не пошла я в штаб армии и не стала добиваться аудиенции у сурового генерала Поленова. Кто его знает: рассердится командарм и вовсе никакого звания не даст. Каюсь, смалодушничала.
Гвардейский комдив - генерал-майор Акимов - был совершенно седой, дородный и строгий. Одна пара очков вздыблена на белую шевелюру, вторая на крупный нос. Прочитав мое направление, он пристально на меня поглядел и спрашивает:
– Ну-с, где же этот молодчик-пулеметчик?
Я растерялась и этак смирненько отвечаю:
– Как же так, товарищ генерал-майор? Разве не видите? Это же я и есть.
Генерал, нахмурясь, снова перечитал мою бумажку.
– Постой, постой, тут же черным по белому - мужская фамилия! А ты... а вы, насколько я понимаю, - жен-щи-на!..
– Да какая разница? Это же просто опечатка в приказе! Надо разобраться.
– Нет уж, - вспылил генерал Акимов.
– Пусть сам черт с этой опечаткой разбирается. Экие канальи!.. Насмешки строят! Мне командиры нужны! У меня тут не детсад!
Так и не стала я гвардейцем прославленной дивизии. Поневоле пришлось явиться в штаб армии.
Здесь я познакомилась с полковником Вишняковым. Выслушав мой сбивчивый рассказ, полковник смеялся - раскатисто, заливчато, от всей души. А вытерев выступившие от смеха слезы, покачал головой.
– Ай-яй-яй! Что же теперь делать-то будем?
– Так дело-то мое выеденного яйца не стоит! Переделайте меня опять в женщину. Только и всего.
– Ишь ты, шустрячка! "Переделайте". Переделаем, когда доживешь до восемнадцати. А пока вот тебе новое направление. Иди и воюй, как мужчина, оставаясь женщиной.
Через два дня я снова стояла перед ним, едва сдерживая слезы. Не приняла меня и другая дивизия, в которую направили!.. Не приняли безо всяких объяснений. А в третьей хотели засадить в штаб, бумаги подшивать. Сама отказалась наотрез. Надо же быть принципиальной.
На сей раз полковник Вишняков уже не смеялся.
– Что мне делать с тобой, несчастный взводный? Куда же тебя пристроить?!
Я взмолилась:
– Да не посылайте меня в те дивизии, которыми генералы командуют! Не нахожу я с ними общего языка. Не понимаем мы друг друга.
И меня направили в Сибирскую дивизию, которой командовал полковник Моисеевский -
Сибирский комдив был совсем не похож на тех предыдущих, которые меня не приняли, - молодой, красивый, огромный, улыбчивый и даже в скромной полевой форме как-то по-особому нарядный. Он, полковник Моисеевский, увидев меня, даже бровью соболиной не повел и разговаривал со мной запросто, как с самым обыкновенным офицером, ничего не выпытывая. Ровно через десять минут в своих санях отправил меня на передний край - в полк.
С командиром полка знакомство тоже было деловым и очень коротким. В полутемной землянке я его даже хорошенько и разглядеть не успела. Подполковник Никифоров - вот пока и все. Зато комбат - капитан Батченко...
У меня затряслись поджилки, когда навстречу мне поднялся двухметровый буйноволосый человечище, кудрявый и черный, как цыган, с большими ярко-красными губами. Он зарокотал басом:
– Не имею особого удовольствия вас лицезреть. Для телячьих восторгов я несколько устарел. "Ах, юная девица командует взводом в бою!" - оставим для газетчиков. А требование мое предельно ясно: в обороне ли, в наступлении - огонь и никаких женских фокусов! Прошу запомнить: я не из жалостливых.
...
– Братцы, пропали! Баба - командир!
– Да чтобы сибиряки да подчинялись бабе?!
– Была б там хоть баба стоящая, а то - тьфу, пигалица, от горшка два вершка.
– Штабники насмешки строят!..
– Цыц! Чего попусту глотки рвете? Надо по начальству. Пиши рапорты: не желаем, и все тут!
Буря в стакане воды! Взбеленились мои подчиненные. Ими верховодит дед Бахвалов, самый старый пулеметчик в дивизии. Таежник-медвежатник. И сам похож на матерого медведя. А бородища до пупа.
Ко мне в землянку заглянул командир стрелковой роты, которую огнем поддерживает мой взвод, - старший лейтенант Рогов. Человек уже не первой молодости, бывший учитель. Кажется, справедливый и славный. Его здесь любят, это сразу можно понять. Кивнув на дверь, прикрытую для тепла плащ-палаткой, он спросил:
– Слышишь?
– Слышу. Не глухая.
– Впрочем, их тоже надо понять. Твой предшественник был парень с головой. К тому же их земляк. Они ему верили. Любили. Да, трудно тебе будет после лейтенанта Богдановских. Впрочем, все зависит только от тебя.
– Я это знаю...
– Ладненько. Нет особой причины расстраиваться.
– Меня беспокоит дед Бахвалов. Он, по-моему, тут главный запевала.
– Факт.
– Он что, и в самом деле чапаевец?
– Вроде бы так. Лучший пулеметчик дивизии. О, дед себе цену знает! Он тут авторитет непререкаемый. Умен, хитер, но побазарить, к сожалению, любит. А превыше всего ценит почет и славу. Вот ты на этом умненько и сыграй. Не наседай особо на первых порах, а как-нибудь подкарауль слабинку да и осади при всех, и увидишь, что будет.