Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 4
Шрифт:
— Его понятие о ловушке, — в её равнодушном голосе промелькнула нотка презрения. — Набрать по пыльным углам великой паутины горстку самых мерзких отбросов маго-генетики и попытаться задавить своих соперников числом.
— У него получилось с вашим прошлым эмиссаром, — хмуро сказал я.
— У него получилось застать её врасплох. Одну. А нас здесь четверо, и даже если вам двоим взбредёт в голову встать на сторону Заката, я лично оставлю от вас лишь горсть праха.
Я покосился на Илюху, но тот не торопился возражать, лишь поморщился и развёл руками.
— Она права,
Просунуть пальцы в едва заметную щель между люком и остальным полом было непросто даже с помощью «Метаморфа», но в итоге я справился, поднатужился, и каменная заслонка неохотно поползла вверх. Это позволило Илюхе ухватиться получше, так что спустя полминуты каменная крышка с глухим стуком упала на бетонный пол рядом, открывая проход вниз. Даже нет, не проход — провал, колодец с гладкими стенами и металлическими скобами. Было бы странно ожидать увидеть здесь комфортный лифт, но всё-таки…
— Как будто домой вернулся, — буркнул я.
— Что? — не понял Илюха.
— Абсолютно ничего. Анна, ты карабкаешься строго за мной. Поймёшь, что начинаешь падать — издай хоть какой-нибудь звук, буду ловить.
Она не стала возражать. Кукла-мотанка на её плече, изображавшая Сидорова, радостно указывала в темноту колодца.
В каждой катастрофе есть точка невозврата. Момент, до которого ты как-то контролируешь ситуацию, а после можно лишь наблюдать за последствиями, сколь бы ужасными они ни были. Наблюдать не обязательно беспомощно, но без шанса повернуть назад.
Иногда момент — это буквально момент: один поворот руля не туда, неудачный шаг с края пропасти, ужасные слова, выкрикнутые в гневе. А иногда это целая серия решений, на первый взгляд внутренне логичных или хотя бы непротиворечивых. Разумеется, когда катастрофа уже разразилась, можно в точности до секунды определить этот проклятый момент потери контроля.
Если бы я не стал слушать Альхирета, моё чутьё могло бы развернуть нас с Анной ещё на границе парка.
Как она тогда говорила? Лучший день весны?
Прореха в пространстве выглядела немного похоже на тот портал, через который я спасся из Йхтилла. Но тот разрыв в ткани реальности пах как свобода и море, а из этого сочился тяжёлый запах гниющего мяса — даже на расстоянии метров тридцати.
Если весь предыдущий путь вызывал вопросы и предположения, то его конечная точка просто сходу пыталась свести нас с ума. Это помещение потрясало своими размерами — столь громадное и пустое, что из центра луч фонарика не добивал ни до потолка, ни до любой из стен. Какой там подземный бункер, скорее титаническое хранилище ядерных отходов, которого хватило бы на десять атомных станций.
Хранилище с нестабильным порталом в другой мир, воняющим гнилью.
Хранилище с двумя мужчинами, сидящими на бетонной балке перед этим порталом.
Одним из двоих был Евгений Сидоров — бывший партнёр Богданова, лысеющий темноволосый мужчина под пятьдесят в мятом деловом костюме. Он сидел, уткнувшись лицом в ладони, и сотрясался всем телом от беззвучных рыданий. Второй по-приятельски
Ни Сидоров, ни его собеседник не обратили на нашу компанию ни малейшего внимания.
— Конрад фон Неймен, — сказала Мелинда, делая шаг вперёд. — Испепеляющий и безжалостный. Безумец, упивающийся чужой кровью, одержимый местью. Законный хозяин Заката. Встаньте, если не хотите погибнуть сидя — я даю вам три секунды.
Человек в капюшоне повернулся к ней, будто только что заметил, а затем в самом деле неторопливо поднялся с места. Его поза была расслабленной, небрежной, руки засунуты в карманы худи, капюшон опущен.
— Мелинда, — мягкий, располагающий к себе голос без капли вражды. — Ты всегда умела подобрать подходящие слова после долгой разлуки. Знаешь, я тут подумал…
Мне не удалось отследить момент, когда рапира хозяйки Полудня покинула ножны, а она сама рванулась вперёд. Словно вспышка молнии в ночи Мелинда разорвала расстояние, разделяющее нас с Конрадом, и нанесла столь же молниеносный удар. Сияющее нестерпимо-белым светом острие её оружия застыло в каких-то пяти сантиметрах от лица в капюшоне, уперевшись в бледно-синий барьер. Серия новых атак заставила преграду пойти волнами — но не сломаться.
— Я тут недавно подумал, — продолжил Конрад после небольшой паузы. — О концепции нового смертного греха. Знаешь, какой бы я выбрал?
«Излишняя самоуверенность».
Я был уверен, что не произнёс этого вслух, но хозяин Заката вдруг повернулся в мою сторону и одобрительно кивнул. Какого…
— Почему… — прошептала Анна рядом со мной. — Почему он не засыпает?.. Ритуал был… безупречен. Для трансформации… слишком рано.
Конрад коротко рассмеялся.
— Поделюсь секретом. Если у тебя есть влиятельные друзья сверху, процесс можно слегка ускорить.
Евгений Сидоров отнял лицо от ладоней и медленно поднял голову. Вместо глаз на нас смотрели два приоткрытых зубастых рта.
Анна издала страшный протяжный крик, и я заледенел, обернувшись к ней. Вязаная кукла-мотанка, сидящая на плече, тоже отрастила пасть, и вцепилась в шею своей создательницы.
В чём-то Мелинда оказалась права — первоначальная тактика Конрада фон Неймана осталась неизменной. Крик Анны послужил триггером, спусковым крючком — и в следующий миг со всех уголков необъятного подземного пространства на нас устремились чудовища. Выродки, марионетки, падальщики, и многие совершенно незнакомые мне твари. Трёхметровые гиганты на тонких ногах-ходулях, раздувшиеся змеи без голов, усеянные кровоточащими глазами, вскрытые и вывернутые наизнанку тела, плачущие как младенцы… Десятки, если не сотни «отбросов маго-генетики», мечтающие разорвать нас в клочья и попировать на останках.