Как живете, Караси
Шрифт:
– - В таком случаею
Но Благородный Карась был несгибаем: выступил вперед, стал перед Черно-Ажурным:
– - Требую гарантий!
– - Пожалуйста, -- пожал плечами Ажурный.
– - Я попрошу, чтобы вас взяли с собой.
Наутро к Папскому Дворцу в Ватикане подкатил лимузин. Швейцарцы в черных медвежьих шапках отдали честь. Из лимузиначерез дверцу, предупредительно распахнутую шофером, выбрался знакомый нам по Садовой улице Батюшка-Карась в сопровождении Молодого Православного Священника. Навстречу по лестнице Дворцаспускался Высокий Чин Католической
– - Его Преосвященство полагает, что аудиенция, которую Его Святейшество соизволило дать в вашем лице всей преображенной Российской Церквию
Католический Чин продолжил фразу, в которой даже Батюшке, ни бельмесане смыслящему в итальянском, внятными показались слова"Gorbatshoff" и "Рyeryestroyka". Но в этот как раз момент один из швейцарцев подал Батюшке-Карасю голубой конверт. Батюшкаглянул нанадпись и посерел с лица.
Что-то продолжал говорить Католический Чин, что-то переводил Молодой Священник -- все звуки исчезли для Батюшки, заглушенные гулким стуком крови в ушах.
Когдапауза, повисшая в воздухе, перетянулась завсякие приличные пределы времени, потребного для обдумывания ответа, Батюшка-Карась пришел, наконец, в себя; пришел, впрочем, только отчасти -- иначе не пробасил бы, склонясь к уху Молодого Священника:
– - Спроси, понимаете, его потихонечку, не мог ли бы я получить, понимаете, в Ватикане политическое убежище.
И навзгляд-вопль изумленного услышанным Священникадобавил:
– - Если потребуется -- готов, понимаете, принять католичество. Во славу Божию!
– - Ч-черт! Понарыли!
– - выругался Юноша, едване свалившись в канаву во тьме вечерней Садовой.
– - Постой, Машка! Давай руку!
– - Эй, командир!
– - появился из мглы кто-то Высокий.
– - Пошли-пошли, -- шепнулаВнучка.
– - Не ввязывайся.
– - Закурить есть?
– - крикнул Высокий вдогонку и ускорил шаги.
Внучка, схватив Юношу заруку, побежала.
Побежал и Высокий, догнал возле самой полковничьей калитки, заградил путь.
– - Дед, дед!
– - громко позвалаВнучка.
– - Полко-о-вник!
– - Дачего тыю -- забубнил Высокий.
– - Кто тебя, понял, трогает?..
Калиткаотворилась. Накрыльце появился Человечек, освещенный электрическим отблеском из комнаты.
– - Где полковник?
– - агрессивно выступилаВнучка.
– - Заходите, заходите, ребята, -- очень добродушно сказал Человечек.
– Чего волнуетесь?
– - А выю кто?
– - осведомилась Внучка.
– - Товарищи его, по работе, -- широко и открыто улыбнулся Человечек.
– Приехали навестить. Он приболел немножко. Нелличка, где вы там?
– - жестко и нетерпеливо позвал во тьму.
Страшный, истерзанный, опираясь наруку Чернокудрой Нежной, появился из-зауглаПолковник.
– - Дед, что с тобой?!
– - бросилась к нему Внучка.
– - Ничего,
– Так что вы езжайте, езжайте в Москву. У меня здесь всею в порядке.
– - Никудая не поеду!
– - объявилаВнучкарешительно.
– - Тут что-то не так. Пошли в дом.
– - Конечно, заходите, пожалуйста, -- гостеприимно пропел Человечек.
– - Поезжай в Москву, я сказал!
– - повысил голос Полковник.
– - Иннокентий Всеволодович, -- упрекнул Человечек.
– - Вы думайте, что говорите! Заходите, ребята, заходите.
– - В Москву!
– - заорал Полковник так страшно, что Внучкас Юношею не сумели не послушаться, однако, едвадвинувшись к калитке, оказались накрепко схвачены двумя тенями.
Человечек подал незаметный сигнал и третьей тени -- Полковник тоже очутился в клещах, со ртом, зажатым чужой потной ладонью.
Две первые тени тащили ребят в дом, аЧеловечек отнесся к Полковнику:
– - Не Штирлиц вы оказались, Иннокентий Всеволодович. Далек-ко не Штирлиц! Отправьте его наместо. Наручники -- обязательны, -- бросил во тьму.
– Извините, -- вернулся к Полковнику, -- у меня не столько людей, чтобы следить завами каждое мгновение. А самоубийством жизнь вы покончите не прежде, чем я вам это позволю. Не в службу, ав дружбу, Нелличка, подежурь немного возле.
Полковникаувели.
– - Там у нас решеткаеще осталась?
– - осведомился Человечек.
– - Молодых людей определите наверх, окошко зарешетите. Если будут кричать -- заткнуть!
Тени рассосались выполнять распоряжения. Человечек вошел в дом, взял радиотелефон, набрал номер:
– - Не разбудил? Ну-ну. Тут, понимаешь, обстановканесколькою усложняется. Нет, поканичего серьезного. И тем не менее -- переезд надо форсировать. Дапрямо хоть сейчас! Хорошо, хорошо, до утра. Но как можно раньше! Я даже заночую здесь сегодня. Пока, жду!
А по ночной Москве чесалатем временем с недозволенной скоростью "Волга"-универсал. Юркий "жигулек" старался от нее не отрываться, для чего водителю, старому нашему знакомцу Благородному Карасю, приходилось манипулировать рулем, педалями и рычагом с явно непривычною резвостью. Проносились мимо красные волдыри светофоров, летели вслед безнадежные милицейские свистки -- "жигулек" как приклеился к остекленному задку.
Водитель "Волги", понаблюдав заманеврами преследователя, покачал головою:
– - Движок у нас слабоват, командир. Пятую сотню тысяч крутит.
– - Даон все равно знает адрес. Какой смысл?
– - прозвучал голос с заднего сиденья.
– - Ладно, -- сказал Командир.
– - Сбавь.
Благородный Карась сбросил скорость в свою очередь и вытер со лбапот.
В мансарде, едваосвещенной чуть сереющим небом, нафоне которого неприятно вырисовывалась наскоро вделанная в окно решетка, понурились натахте Внучкаи Юноша.